в зеркало, а затем томно курит зубную щетку, изображая коварную обольстительницу. Эстер любит пить зеленый чай с сухофруктами, есть сладкие булочки. Столько мелочей могли бы доставить ей удовольствие в обычный день, но не этой безумной ночью.
Эстер небрежно отбросила туфли в угол и, не раздеваясь, рухнула в постель.
Как она ни старалась, заснуть не получалось. Разум воспроизводил снова и снова события сегодняшнего вечера и представлял иные пути развития ситуации: то Эстер бредет в ночи в слезах, а Джек бежит за ней, обещая сделать ради любимой все, что та попросит; то Эстер отвечает Розе что-то весьма остроумное и ставит ее тем самым в тупик, обнаруживая ее скудоумие; то Джек заступается за обиженную Эстер и раз и навсегда ставит на место бесцеремонную Розу. Каждый из сценариев, генерируемых разумом, непременно был лучше оригинала.
Эстер перекатывалась с одного конца кровати на другой, перекладывала подушки, меняла одеяла – ничего не помогало избавиться от навязчивых мыслей, жужжащих в голове, словно мухи, угодившие в вязкий кремовый суп.
Только под утро изможденный разум позволил ей забыться неглубоким сном.
Около семи утра, когда весеннее солнце только встает из-за горизонта, а птицы, опомнившись ото сна, заводят звонкую песню, Джек, не пытаясь быть тихим, проследовал на кухню, чтобы сварить себе кофе.
Одному богу известно, что он сейчас чувствовал. Разбитое состояние после бессонной ночи заявляло о себе: сердце Джека скакало в аритмии, желудок скрутило, голова гудела.
Джек, сшибая с кухонной столешницы стоявшие на краю предметы, неровной походкой зашел в ванную и ополоснул лицо. Никогда его организм еще настолько тяжело не переносил похмелья. В двадцать пять он мог не спать несколько дней подряд и не чувствовать усталости. В тридцать – чувствовать усталость, но все же продолжать веселиться. Что произошло за эти пять лет такого значительного, что Джек перестал узнавать себя?
Джек приблизился к зеркалу, чтобы лучше себя рассмотреть. Он отметил огромные темные круги под глазами, а о легком румянце, свойственном ему раньше, не было и речи.
Черты его лица остались прежними – чуть кривоватый заостренный нос, голубые глаза были неторопливы и внимательны, как это и свойственно бизнесмену, проводящему вечный подсчет выгоды. Губы с вечно улыбающимися поднятыми уголками изобличали в нем добродушного, открытого человека. Его брови напоминали Эстер брови младенца – такими мягкими и светлыми они были. Ничего в образе Джека не наводило людей на мысли об эмоциональной скупости. Он всегда без затруднений завязывал знакомства, был легок в общении и дипломатичен в спорах.
В целом, даже не в лучшей своей форме, Джек выглядел исключительно привлекательно: молодой стройный, высокий мужчина спортивного телосложения. Эстер любила украдкой наблюдать за ним со стороны, когда Джек работал в доме или играл с друзьями в волейбол на пляже. Но, к сожалению, привлекательная внешность была для нее далеко не самой необходимой характеристикой.
