что ему никогда не было свойственно.
– Сейчас расскажу, только душ приму. Шампунь у кого есть? А лучше – дегтярное или хозяйственное мыло?
Мы терялись в догадках.
Через пятнадцать минут наш однокурсник словно заново родился – благоухал смесью яблочного шампуня и дегтярного мыла.
– Короче, мужики, это полная засада, угодил я на «губу», а оттуда, заметая следы, пришлось бежать…
Далее последовал рассказ, достойный хитросплетений заокеанского вестерна.
Выйдя на свежий воздух, Вениамин в ответ на грубость кого-то из завсегдатаев увеселительного заведения не удержался и применил к невоспитанному обидчику приемы восточных единоборств. Дежуривший неподалеку наряд милиции ситуацию нейтрализовал и увез в «бобике» зачинщика драки – местные указали на хорошенько подвыпившего атлетически сложенного чужака, говорившего с чуть заметным мягким акцентом.
В отделении немного протрезвевший дебошир при составлении протокола назвал себя вымышленными именем и фамилией, сказав, что он курсант военного училища. Административные дела в милиции на военных не составляют, а передают их для разбирательства в комендатуру. Вскоре оттуда прибыл патруль, доставивший нарушителя на гарнизонную гауптвахту.
«Вот это попал!» – размышлял сержант, ворочаясь ночью на жестком топчане. Теперь «корячилась телега» в училище. В лучшем случае его как не оправдавшего высокое доверие не только снимут с должности и разжалуют в звании, но и хорошенько взгреют по партийной линии. «А в худшем…» – гнал недобрые мысли арестант. Об этом на больную голову даже думать не хотелось.
В минуты печали и безнадеги почему-то вспомнились сосланные в Сибирь полтора века назад декабристы, о которых так увлекательно рассказывал экскурсовод в местном краеведческом музее. «Возможно, они сиживали именно в этих казематах. Отсюда точно не сбежишь…» – с грустью подумал узник. Однако чем черт не шутит…
На рассвете, когда первые лучи солнца пробились в зарешеченное оконце сквозь высоченный деревянный забор, у сержанта созрел план побега. Он уже дважды под надзором выводного – поджарого солдатика восточной наружности – выходил по нужде.
Деревянный сортир размещался в глубине двора и на военных картах, очевидно, значился как отдельно стоящее строение. Захлопнув за собой скрипучую дверь и набросив крючок, Веня осмотрелся. Назойливые перламутровые мухи отвлекали от важного занятия и не давали сосредоточиться. Внутреннее убранство клозета составляли изобильно обсыпанное хлоркой «очко» и клок газеты, пригвожденный к стене, мелко испещренной надписями и примитивными рисунками.
Не в пример благоухающему парижскому туалету здесь, «во глубине сибирских руд», они, обратил внимание Веня, были написаны на разных языках и выполнены в довольно-таки редких техниках. Между тем самое популярное изречение состояло из аббревиатуры ДМБ и следовавшим за ней
