товарища Сталина, чинно и мирно. Новый Устав принимают единогласно, точно не разумеют, чем он грозит едва ли не каждому, кто проголосовал за него, избирают руководящие органы партии, под бурные аплодисменты, «переходящие в овацию небывалой силы и мощи», как отмечает стенографист, в едином порыве исполняют «Интернационал» и с чувством исполненного долга разъезжаются по домам. Товарищ Сталин устраивает праздничный ужин для ближайших соратников и гостей, но ужин ещё не кончается, а в наркомат по иностранным делам поступает новое предложение англичан, которое надлежит безотлагательно рассмотреть и на которое следует дать обдуманный, взвешенный, твёрдый ответ.
Глава четвёртая
С двух сторон
Предложение ещё более поразительно по своей подлости и глупости вместе, чем даже подлый запрос, что станет делать Советский Союз, если Германия нападет на Румынию. Никакой конференции, тем более в широком составе, разумеется, не предусматривается. Англия и Франция в компании с Советским Союзом и Польшей немедленно ставят свои подписи всего лишь под декларацией, то есть под никому не нужной бумагой, в которой грозят Германии в случае новых захватов проконсультироваться между собой и обсудить меры, которые стоит принять только тогда, когда захваты будут в полном разгаре, а то и вовсе успеют закончиться захватом новой страны, в первую очередь, понятное дело, Польши или Литвы. Другими словами, Германия может захватывать кого угодно, сколько угодно, и в какое время ей будет угодно, а мы на это новое преступление станем молча глядеть, потом соберёмся и посоветуемся, что нам предпринять в какое время будет угодно нам. Советоваться, разумеется, можно, без опасений что-либо путное предпринять, ведь сколько мы ни советуйся о том, что путное предпринять, Германия с оккупированных территорий уже не уйдёт, не уходит же сама Англия из отобранных у Германии колониальных владений и добровольно никогда не уйдёт, пока её оттуда не выгонят силой. Честное слово, не предложение, а басня Крылова. Тем не менее, вручая Литвинову предполагаемый текст декларации, Сидс с невозмутимым английским лицом поясняет с апломбом:
– Текст декларации составлен так лаконично и в таких ни к чему не обязывающих договаривающиеся стороны выражениях, что вряд ли могут быть найдены серьёзные возражения.
Товарищ Сталин находит более чем серьёзные возражения именно потому, что текст предлагаемой декларации никого ни к чему не обязывает. На такое предложение нечего отвечать и все-таки необходимо ответить, но что отвечать? С одной стороны, серьёзный политик, ответственный за честь и безопасность великой державы, не имеет права отвечать на такого рода дурацкие предложения, тогда как, с другой стороны, приходится отвечать, в слабой надежде, что переговоры о коллективной безопасности удастся продолжить.
Товарищ
