зачисткой оружия.
– Я видела их своими глазами на Северо-Востоке. Живые. Более чем.
Лицо восточной девушки выглядит по-глупому блаженно. Губы растянулись в фанатичной улыбке, присущей любому верующему человеку, когда речь заходит о религии.
– Хочешь сказать, наши маленькие боги вернулись? – с усмешкой уточняю я, ощутив давно забытый энтузиазм. Он, вновь пробудился, даруя мне сил и уверенности, которые слегка истрепались в свете последних новостей о массовых казнях князей. Возвращение единственных, кто мог противостоять царю и всей действующей власти мне на руку. Прекрасно иметь в должниках пару ныне оживших богов. От этой мысли невольно улыбаюсь.
– Именно. Катерина, говорят, слегка впала в беспамятство, но это лишь слухи.
Катерина всегда была костью поперек горла. Моему удивлению не было предела, когда царь Воронцов Пятый вдруг начал возводить в честь девицы храмы и заставил своих шутов писать о ней баллады. Рыжая никому не нравилась при жизни, но стоило ей двинуть кони, так стала предметом обожания.
Все любят мучеников, кроме самих мучеников.
– Погода испортилась полгода назад. Ну, как испортилась…слетела с катушек напрочь. – вмешивается в разговор Катунь, подпирая голову руками. Его бледно-розовые ладони будто светятся на фоне темной кожи. Нахимов еще прошлым вечером сменил легкие обноски на серый шерстяной кафтан, едва сходящийся на мускулистых плечах. Бусины на его свалянных волосах звякают, вторя словам парня.
– Она постоянно меняется. – Поправляет здоровяка Хастах, внезапно вышедший из-за ближайшей сосны. Восточный парень выглядит довольным тем, что ему удалось подкрасться к нам незамеченным.
– Выбрал? – нетерпеливо уточняет Идэр, поднимаясь на ноги. Катунь и Стивер следуют ее примеру. Хастах кратко кивает в знак согласия, и мы спешим за шустрым парнем, юркнувшим меж деревьев. Он провёл нас вдоль деревушки, держась от нее на приличном расстоянии. Она оказалась гораздо больше, чем предполагалось. Я не успевал следить за подбоченившимися строениями, сменявшими друг друга по мере нашего следования. Добравшись до конца улицы мы, по одному, приблизились к небольшому ветхому домику, стоявшему чуть поодаль от соседних. Тот, что должен был располагаться поблизости сгорел, оставив после себя несколько головешек на закопчённом фундаменте. Предо мной предстал домишка в один этаж высотой. Пробираюсь за полусгнивший забор из маленьких колышков, накренившихся внутрь запущенного двора. Облетевшие яблони перекосило, часть ставней отвалилось от окон, обнажая рамы, скалящиеся разбитыми стеклами, словно клыками.
Симпатичненько.
– Добро пожаловать, Амур! – чуть громче, чем следовало, голосит Нахимов, раскидывая руки в стороны, представляя все великолепие полуразвалившейся хибары. Катунь широко улыбается, клацая белыми зубами. – Баню не обещаю, да и вина тоже нет, но ты имеешь прекрасную возможность занырнуть в таз и напиться горючки, как в старые добрые времена.
Я
