сердце от этих детских воспоминаний.
Всегда молчала мать и поддакивала, вздыхала и поминала их, крестясь и шепча молитвы за упокой их добрых душ.
Но в ту ночь как нашло что-то на нее. Прощается, что ли, думала потом Алексеевна. Исповедуется? Решила все тайны открыть? И тоскливо ей делалось от таких мыслей…
– Любовь, любовь… как голубки жили… А все-таки изменял свекор свекрови! дедушка твой!
– Да ты что?! Не верю! Мама, не выдумывай напраслины, это грех…
– Взрослая ты теперь, можно и рассказать. Бабушка твоя сама мне все поведала.
– Как это? Когда? Перед смертью?
– Нет… когда с сыном ее я поругалась и разводиться хотела, с отцом твоим…
– Ну, расскажи. Если тебе это нужно.
– А тебе не нужно?
– Не знаю… я как любила их обоих, так и буду любить вечно. Да и не верю я.
Мать повздыхала, но уж, видно, зацепила дочка ее своим неверием, и она продолжила.
– Было дело после войны уже. Поехали старики из деревни своей в столицу, проведать детей старшего сына, с войны который не пришел. Мать их умерла, растила их бабушка, сватья то есть старикам. Моложавая, да и им-то всего под пятьдесят тогда. А сватья красавица была – бабушка твоя говорила, что такой красоты не видела.
– Так бабушка у нас сама красавица! Неужто лучше нее?
– Лучше не лучше, а городская, столичная, модная, накрашиваться умела, фигура складная. Бабушка-то худенькая была.
– И что дальше? К чему это все?
– А к тому! Одинокая она была, овдовела давно. Вот на деда нашего глаз и положила, даром что сват.
– И что? Знаю я про эту поездку, одну ночь они в Москве ночевали всего! У внуков!
– Вот эта ночь-то и была памятная, роковая.
Алексеевна слушала с замиранием сердца. Словно ее взяли за руку и силой тащили в запретную волнующую тайну. Сама она была натура страстная и влюбчивая, и предчувствовала тут страсти небывалые… и много выдумки! Образы высокой худенькой бабушки и статного круглолицего деда ожили перед глазами.
– Дедушка-то очень хорош был собой, на него и в старости заглядывались. Видно, бес попутал, – продолжила мать, словно вглядываясь в полумрак своей уходящей жизни и промелькнувшей мигом молодости.
…Уложила гостей сватья в одной комнате, внуков в другой, а сама в третьей осталась. Спокойной ночи сватам пожелала, после угощения с вином. И вышла, глянув на них печально и завистливо. Среди ночи услышала бабушка сквозь сон тихий шепот. Глаза приоткрыла: стоит рядом с дедом сватья и за руку его тянет с постели. И увела из комнаты. Не поймет бабушка, что случилось. А в квартире тихо. Внуки молчат, спят. Ни звука. Время идет…
И вдруг встала бабушка, свекровь моя, тихонько и пошла босиком в коридор. Все слышала, что там у сватьи за закрытой дверью было, все поняла. Постояла на холодном полу, но дверь не толкнула, вернулась в свою кровать и легла,
