Я коснулась Филиппа горячей рукой, хотела поделиться теплом, только и всего.
И сделала это довольно находчиво: никто не заметил, и потому безупречная репутация Филиппа не была запятнана моим вольным прикосновением – прикосновением изгоя. Именно это место я занимала в группе четвертого курса.
Это место стало моим по поступлению. Я приехала из далекой провинции, говорила с небольшим акцентом, отличавшимся от столичного, и мой нелюдимый вид, должно быть, слегка отпугивал.
Честно говоря, я часто смотрела на себя в зеркало, сравнивая с однокурсниками и пришла к выводу, что не очень привлекательная. Лицо, наверное, казалось маленьким из-за обилия густых каштановых волос, доходивших до талии. Они всегда свисали по обе стороны закрывая уши и нижнюю челюсть, от чего лицо выглядело узким. Глаза почти чёрные, близко посаженные, брови густоватые, нос не слишком прямой и губы странные. Верхняя значительно больше нижней и оттого слегка нависающая.
Другие не любили на меня смотреть и либо не замечали, мазнув случайным взглядом, либо отводили глаза, будто на дороге споткнулись. Такой реакции, признаться, я ожидала. Там, откуда я родом на меня смотрели точно так же.
Я пережевала пару яиц и, подставив обе руки под подбородок, уставилась на Филиппа. Он смеялся чьим-то шуткам и выглядел обворожительно.
Он был идеален. Невысокий, тонкий в кости, но не женоподобный; красивые правильные черты лица за исключением надбровных дуг – они выдавались сильнее и были великолепны. Очень типично для столицы, но вот глаза… глаза миндалевидной формы чуть вытягивались к вискам, выдавая смесь кровей, но каких, я не знала. И пара родинок на лице. Одна повыше верхней скулы, другая под нижней губой.
Я сглотнула.
В этот момент взгляд Филиппа случайно наткнулся на мой и замер. Уголки смеющегося рта опали. Я не отворачивалась, глядела прямо на него. Он тоже. И вдруг он едва заметно кивнул и перевел взгляд.
Я онемела.
Что это было?
Выглядело как благодарность.
За сегодняшнее?
В груди гулко ударило.
Для тебя – всё, что угодно, Филипп.
Глава 2 Марта
– Филипп, будь добр, приоткрой окно, – попросил профессор заклинательства.
Филипп поднялся и подошел к раме. Ухватился за ручку, знакомым движением потянул на себя. Створка не поддалась. Филипп замер на мгновенье, и потянул сильнее – с тем же результатом.
– Должно быть, заело, Константин Васильевич, – ответил он низким мелодичным голосом после того, как попробовал ещё раз. – Боюсь, более серьезного воздействия стекло не выдержит.
Профессор прервался, посмотрел поверх очков сначала на Филиппа, потом на окно, отложил манускрипт лекции, встал.
– Действительно, не поддается, – в искреннем удивлении произнёс он, сам приложив немало усилий. – Ещё вчера всё прекрасно
