уже который день глазки строит, ты не видишь, что ли? Они с Хади никогда к нам так часто не приходили. Ты их маме нравишься, и Абдул-Малик сказал ей, что попробует женить тебя на Мате.
– По-моему, это Хади, – предположил Зелим и его обессиленный голос раздавался будто из глубокой пучины сна.
– Да какая разница. У них вообще никаких отличий нет, я таких близнецов в жизни не встречал! Так что, если женишься на Мате, может, ее порой заменять будет Хади.
– Вот дурак, – Зелим уже совсем заснул.
– Я имел в виду по уборке дома и все такое, – закатил глаза Бека.
– Не женюсь я на ней, – смущенно сказал я.
Слушать такие разговоры всегда было захватывающе, как бы ты к ним ни относился. У Маты (а, следовательно, и у Хади) было приятное светлое лицо, и в целом очень приятная наружность, но мне она не нравилась. А даже если бы и понравилась, то я был слишком убежден в том, в чем убежден, чтобы воспользоваться первой же возможностью засвататься к девушке.
– Ну, смотри. Мы их видим почти каждый день с самого детства, и это очень достойные девушки из очень достойной семьи.
– Я и не говорю, что сомневаюсь в их чести, – я все еще улыбался и стеснялся своей улыбки. – А вы чего?
– Отец уже давно условился с другими семьями, и там нас очень красивые девушки ждут, – мечтательно сказал Бека.
– Слушайте, а как вы к этому относитесь? – решил посоветоваться я.
– К чему именно?
– Что за вас решают, на ком вы женитесь.
Сон Зелима как рукой сняло, и они с Беком переглянулись.
– Плохо дядьку своего знаешь, – с шутливой укоризной хмыкнул Бека. – Неужели ты думаешь, что отец женит нас на ком-то, на ком мы не захотим? Или Алису выдадут за кого-то, кто будет ей неприятен? Вон Барет у нас счастливая.
– Это вы, городские ребята, погрязли в мнимой свободе, и все, что отличается хотя бы на одну нотку от того, к чему вы привыкли, считаете кощунством, – доброжелательно критиковал Зелим.
– Так, попрошу не сравнивать меня с теми, с кем вы меня сравниваете. У меня просто свой взгляд на это. Тут, на самом деле, больше о стыде, чем о каких-то устоях. Мне очень неловко вообще затрагивать такие разговоры с родителями.
– У вас детская травма? – поморщился Бека.
– Возможно. А еще возможно, что не помню я эту детскую травму именно потому, что мой мозг желает оградить мою пошатанную психику.
– Я уже не очень понимаю ваши разговоры, – вмешался Ясин.
Мы засмеялись и смешнее всего оказалось Зелиму, который стал утирать уголки глаз.
– В общем, – покашливая, избавлялся от смеха он. – Нас никто ни к чему не обязывает. Отец очень грамотно всегда приглашал к нам гостей с дочерями. И в пару таких вылазок мы познакомились с теми девушками, которые понравились нам. А мы, наверное, понравились им.
– Слушай, если они нас с тобой еще не погнали в шею, то, наверное,
