свод же величественно поворачивается где-то в бесконечной вышине. Видимо, «видео» моего нравственного мира, соединённое с концами и началами всех наших помыслов и действий, стало прокручиваться с такой же скоростью. Я перестал играть во многие игры, в которые играл автоматически, бессознательно, перестал обманывать себя. Я не потерял интереса ни к чему, чем занимался раньше, но стал делать это более сознательно, не теряя независимости и внутреннего контроля. Хотя нет, кое к чему я потерял интерес: к компьютерным играм в виртуальной реальности, к играм ради игр. Я почувствовал, что они сильно затягивают меня, быстро разрушая мою независимость, они с невероятной скоростью плетут снова те нити, которые связывали меня с городом и делали тем, кем я был. Я почувствовал, что игра ради игры сможет, возможно, за сутки сделать меня прежним. А мне не хотелось терять свою свободу так быстро. И я решил не играть. Но дни шли, и нити города прорастали в меня, и я ничего не мог с этим поделать. Я внутренне зафиксировал своё состояние по возвращении из леса и был способен возвращаться к нему, но постепенно это состояние вырождалось до уровня призрачной умственной идеи, и вскоре я с грустью поймал себя на мысли: а не играю ли я в это состояние? Не преодолеваю ли я сопротивление, чтоб натянуть на себя образ под названием «я вернулся из леса»? Тогда я собрался и поехал к учителю.
Когда благополучие становится тотальным, и человек уходит от борьбы за существование в виртуальные миры, где всё меняется слишком часто, смыслы, цели и ориентиры, как призрачные замки, возводятся, чтоб чуть ли не через месяц исчезнуть или трансформироваться, человек начинает рассеиваться в пространстве своего духа, своей личности, как тающее облако. Это не значит, что динамизм и скорость это плохо. Это не значит, что не меняющиеся веками и тысячелетиями внушённые мировоззренческие стереотипы прошлого, типа религиозных, государственных и социальных верований в христианского «бога», царя батюшку и кучу ребятишек, сидящих по лавочкам – лучше, чем динамизм нашего дня. По крайней мере, сегодня все карты раскрыты, каждый сам выбирает свой путь, имея на руках всю информацию, которая ему нужна, мир рождает то, что он может и должен породить, и рождает он это свободно. Но человеческий дух лишь крайне не многих личностей столь устойчив, чтоб на него не нашлось нитей, игр, виртуальных воздушных замков, которые подняли бы его и понесли в свободный полёт, в котором верх и низ меняются местами неоднократно. И я не утверждаю, что борьба за существование первобытного мира, привязывающая человека к созданным эволюцией ориентирам победы и поражения – это идеальная и единственно возможная система смысловой и нравственной ориентации. Но я утверждаю, что не много найдётся людей, которые смогут противопоставить ей что-либо более прочное, глубокое, синтетическое, здоровое и перспективное в плане влияния на развитие личности.
Человечество
