мной ничего не случится, – юноша стремительно скрылся с глаз.
Старец угрюмо поглядел ему в след.
Дэйлен, накинув капюшон, вышел на улицу.
Они вновь остановились на окраине города – это дешевле. Краска на стенах домов давно не менялось, смешалась с грязью или потрескалась. Прохожих почти не было видно.
Резкий звон колокола раскачал воздух. Юноша пошёл на звук.
Улицы вывели его из обшарпанных построек к ухоженным каменным зданиям. Людей на дороге стало больше. Он приближался к нужному месту. Через несколько минут он оказался на площади.
Огромное белое здание возвышалось над всем городом, говоря своим размером о собственной важности: по краям квадратной постройки торчали серебряные шпили с развевающимися синими флагами, по центру поднялась башня с колокольней, поддерживаемая четырьмя рельефными каркасами.
Толпа смотрела на стоящий на трибуне столб, к которому была привязана молодая рыжая наполовину голая девушка, покрытая синяками. Это не было место для казни, это было место для представления.
Юноша стоял отдельно от толпы, бесчувственно смотря на происходящее.
На трибуну вышел старый священник в белой одежде с синими линиями на рукавах. На его морщинистом лице была видна ехидная улыбка. Его медленная походка отдавала заметной артистичностью. Дэйлен мрачно скривил лицо.
– Добрые люди Гелена! Жители Рейнда! – драматично прокричал священник.
Юноша усмехнулся.
Добрые…
Позади него встало два человека, но он не обратил на них внимания.
Священник, размахивая руками, что-то громко кричал толпе взбудораженной толпе. Из ворот церкви показались дети-мутанты разных возрастов в цепях: избитые, в обносках, волосы неестественного цвета и пятна на коже. Они несли хворост.
Дэйлен ужаснулся, на его лице отчётливо виднелось смятение.
Солнце приятно грело, светило прямо в глаза. Задул приятный ветерок. Лишь крики женщины, сопровождаемые огненными завываньями костра, портили впечатление.
Юноша расслабил лицо, обессилено опустив руки, пусто глядя на дым.
Вот так, мир? Тебе плевать, да? Солнце будет светить, даже когда мы все умрём самой гнилой смертью. Эти ублюдки будут просыпаться с первыми лучами солнца тёплым днём и, также как я, наслаждаться светом. Как прекрасно.
Он закрыл глаза. Крики женщины стихли. Дэйлен оказался в темноте. Спину разразила острая жгучая боль, что-то резало спину. Юноша криво улыбался.
Насмешливой пустоте на смену пришла злоба. Юноша стиснул зубы, тело тряслось – он представил крики священника, когда будет давить его глазные яблоки, когда будет вырывать ему ногти, а затем жечь кончики пальцев, когда сделает всё самое худшее, что можно сделать с человеком, гораздо хуже того, что они делают с этими мутантами в своих тёмных и сырых подвалах.
Он хотел, сейчас же броситься с мечом и вырезать всю эту толпу, раздавить черепа каждой мрази, что будет стонать от боли. Он не мог. Пока
