что сверх меры, – нехорошо – говорит запомнившаяся мне с детства немецкая пословица. Может показаться, что эта проповедь «меры» приспособлена к ограниченному кругозору бюргера, может быть, она возникла в самом деле так, но ведь все дело в том, какова «мера». Мера может быть очень широка, и каждый должен действовать во всю меру возможностей. Но не есть широкая мера. От этого я тебя и предупреждаю, зная твой невоздержанный темперамент. Береги себя, родная. Заботься о себе. Не забывай о хлебе насущном. Кстати, напоминаю, что известий от тебя не получил пока никаких. Крепко целую. Люблю.
Саня.
№ 311. А. И. Клибанов – Н. В. Ельциной
23.II.48 г.
Родная Наталинька,
за вчерашний день не накопил материала на целое письмо и потому ограничиваюсь открыткой. Утром написал тебе письмо, затем поехал в Музей и занимался до половины двенадцатого ночи. Только раз оторвался на час, чтобы пообедать. Успел довольно много и вчера же написал Н. П. Сидорову письмо на шести страницах с приложениями на десяти страницах. Материалы эти относятся уже к третьей части моей работы. Это из области учения о духовном разуме.
Возвращался домой с легким и просветленным сердцем, как бывает всегда в те минуты, когда человек делается равным себе самому или, по выражению Николая Павловича, «осуществляет свою ценность». А как ты осуществляешь ценность? Радуешься ли своему творчеству? Жду твоих сообщений о себе, успехах и делах.
Крепко целую, родная. Ты моя самая дорогая «ценность».
Саня.
№ 312. А. И. Клибанов – Н. В. Ельциной
24.II.48 г.
Родная Наталинька,
[оказывается, ты и в самом деле «собачка», хотя пока что и маленькая.] Уже миновала неделя со времени твоего отъезда, но до сих пор не имею ни одной строчки от тебя. Или ты думаешь, что у меня (в отличие от тебя) так много вольного времени, что мне ничего не составляет писать тебе ежедневно. Ну, хватит тебя ругать. Мне уже стало жалко мою родную Труворочку, которую я люблю всей душой во все свободное и занятое время.
Работа моя идет очень успешно и интересно. Закончил перевод труднейшего и большого памятника. Кажется, это будет действительно вклад в развитие изучаемого мной вопроса. Одно дело кончено, теперь пойду дальше. Если меня пригласят в марте для доклада в Пушкинский дом, то я, может быть, буду читать не о гуманизме, а о новой моей работе, которая называется «Книги Ивана Черного» (из истории реформационных идей на Руси в XV веке). Доклад же о гуманизме сделаю в Москве, здесь он нужнее.
Горячо целую, детка моя дорогая.
Саня
№ 313. А. И. Клибанов – Н. В. Ельциной
25.II.48 г.
Родная Наталинька,
получил вчера вечером твое письмо от 22‐го февр. Очень доволен, что собираешься в театр и в гости к Шапоту215 – встряхнись немножко. Я хотя и занимаюсь наукой и даже переживаю очень бурные дни, – потому
Шапот Владимир Сергеевич (1909–1989) – доктор биохимич[еских] наук.
