подарков от банд, удерживающих наш родной Сиракузы-Сан-Флорен. Это печально.
– Я понимаю твоё уныние и твою ярость, но не смей дать им захватить власть в твоём сердце. Наш дом стал оплотом для шакалов и прочей нечисти, прости меня Господи. Но мы должны оставаться верны Богу и благу родины, какой бы она не была. Лучше помолюсь Пресвятой, нежели буду бесплотно гневаться.
– Вы, несомненно, правы. Что ж, советую в вашем положении обратиться к Регенту республики. Говорят, он временами, если может, то помогает.
– Конечно, сын мой, но я тебя окликнул по другой причине.
– Какой? – вкрадчиво прозвучал вопрос.
– Насколько я помню, у тебя вчера было девятнадцатилетние. Я знавал твою матушку ещё в бытность свою слугой при церкви в те времена, когда у ней стояла ещё одна стена. Как-то ночью, когда хлестал промораживающий дождь, она пришла ко мне с просьбой. Тогда, перед тем, как сгинуть в вихре бандитских разборок, она передала мне эту вещицу, когда тебе станет девятнадцать лет. – Протянув окованную начищенным железом, похожую на маленький сундучок, шкатулку, выговорил священник. – Она сказала, что лучше будет тебе это передать в девятнадцать лет.
– Спасибо, отец Патрик. Как же я могу вас потом отблагодарить? Вы столько сделали для нас.
– Никак. А теперь прости, мне нужно возвращаться к пастырским обязанностям.
Священник отстранился от разговора и направился к себе в церковь, дабы подготовиться к поздней мессе. Парень же не стал долго тут стоять. Он убрал шкатулку под объёмный плащ и направился дальше. И через минут пять прогулок среди мусора, разбитых улочек и разрушенных домов, юноша натыкается на сравнительно целую постройку.
Одноэтажное, собранное из красного и белого кирпича, как лоскутное одеяло состоит из различных кусков материи, здание больше напоминает бараки, нежели таверну. Юноша подошёл к стенам, заваленными мусором и нечистотами, припорошенными обильно идущим снегом. Походив пару минут, Данте натыкается на вход, представленный каменной лестницей, уходящей вниз, будто в подвал. Вздохнув, италиец решается спуститься.
Пройдя за порог, перед мальцом предстают далеко не ресторанные виды. Кучи недоеденной еды на полу, которой лакомятся крысы и тараканы. А что ещё съедобно подбирали с пола и вновь кладут в тарелки, подавая на корм гостям. Вонь стоит страшная и, причём неописуемая. Ароматы нечистот, запахи гнили, амбре от варева смешались в единый смрадный каскад породив то, что даже описать нельзя.
Антураж таверны явил собой образ раздолбанной забегаловки, выдержанной в стиле «лишь бы было где напиться». Чёрный, грязный пол из бетона; обшарпанные стены, измазанные в субстанции, ставшей смешением крови, льющейся на драках и тошнотой, вызываемой от постоянной передозировки алкоголем. Всего десяток квадратных столиков и по четыре стула за каждом. Где-то в углу расположилась нечто похожее на барную стойку, где еле держась за бочонок с пивом, стоит пьяный в стельку владелец. В потолке пробита огромная дыра, а к ней
