Игрушку не очень хорошо видно на фотографии. Как она выглядела?
– Он среднего размера. Серая ткань. Он очень мягкий, у него длинный светло-серый хвост и черные глаза. Она повсюду брала его с собой.
Повсюду.
– И она взяла его с собой на улицу?
– Да. Она взяла его поиграть на улицу.
– И вы нигде не видели игрушку, когда искали?
Я качаю головой.
– Ясно… – Он достает свой блокнот и пишет, а затем ставит точку сильным ударом ручки в бумагу. – А во что была одета Фрейя?
– На ней была пижама. Красная. Со светящимися единорогами. Она любила их.
Я сказала «любила» вместо «любит». Заметили ли они? Услышали ли они, как мое подсознание переключилось на прошедшее время? Но нет – Дженнинг снова записывает подробности в блокнот, а Эйден смотрит в пол остекленевшими глазами.
– А ее пальто?
Мой взгляд устремляется в коридор, где в шкафу под лестницей пальто Фрейи висит именно там, где она его и оставила.
Найдут ли они его? Поймут ли все?
Эйден – да.
– На ней было розовое пальто с отделкой из серого меха, – говорю я. Еще одна ложь.
Эйден поднимает взгляд от пола.
– Она ведь была в кремовом пальто, когда я ее привез?
– Я купила ей новое. Она увидела его и захотела надеть.
Он все понял? Знает ли он, что я лгу?
Эйден отводит от меня взгляд и вновь устремляет его в никуда.
Дженнинг перестает писать и кладет фотографию в пакет для улик, который достал из своего большого кармана.
– Мне также понадобится какая-нибудь одежда Фрейи, что-то, что было на ней вчера.
– Э-э, ладно. Мне принести ее сейчас? – спрашиваю я.
Он кивает.
– Если не возражаете. Кинологический отряд уже в пути – сначала мы отправляем на поиски собак, пока множество расхаживающих вокруг полицейских не перебило запахи.
Я поднимаюсь по лестнице, и мой разум начинает лихорадочно соображать. Собаки. Они привлекут к поискам собак. Приведет ли ее запах прямо к бункеру? Достаточно ли он глубоко закопан, чтобы они не смогли ее обнаружить? Это дрессированные животные, само существование которых заключается в том, чтобы выслеживать, находить цель.
Что я наделала?
Мне нужно, чтобы они ушли. Мне нужно, чтобы они убрались из дома, из леса, чтобы я могла подумать.
Я подхожу к порогу ее комнаты и колеблюсь. В последний раз я видела Фрейю живой здесь. Я уложила ее в постель и сказала, что люблю ее. А она ответила, что любит меня.
Вхожу в комнату и жду. Жду, когда что-нибудь накроет меня – ощущение, что она все еще здесь. Хоть какое-то. Но никаких ощущений нет. Ни капли ее не осталось в этой комнате. Никакого присутствия ее энергии. Ее больше нет.
Опускаю руку в корзину для белья и достаю кофточку, которая была на Фрейе перед тем, как я переодела ее в пижаму. Я подношу ткань к лицу и делаю вдох. Свежий,
