нельзя, ведь гости, чьи многочисленные рты приходилось кормить, давно были расселены по комнатам, а корабли и повозки подготовлены к их отбытию в ближайшие дни после торжества. Королевство держалось лишь на мысли о предстоящем браке – как эмоционально, не позволяя себе проваливаться в бездну скорби, так и финансово, подпитываясь золотом островного короля, – и все же отдельные лица, мелькающие в коридорах, полнились тоской по ушедшему правителю.
– Хант совсем не появляется, – сказала лисица негромко, оглядывая тренировочный зал. Мечи гвардейцев сталкивались, наполняя воздух симфонией металла.
– Я пару раз видел его с отцом, – задумчиво протянул я, прежде считавший, что честь как можно реже видеть его лицо выпала лишь мне. – И прочими островитянами.
– Мне же лучше.
– Он не приходит даже к тебе?
– К счастью.
– Надеюсь, что к счастью, – насторожился я. – Это странно.
– Ты тоже странный, – ухмыльнулась она, нападая. Я легко ушел от предсказуемой атаки. – Хочешь видеть его в моих покоях почаще?
Кидо присвистнул. Последние несколько минут он пристально наблюдал за нашим боем. Я бросил на капитана многозначительный взгляд, но тот не смутился:
– Не могу назвать себя его поклонником.
Уловив момент для атаки, я еле сдержался, чтобы не прижать принцессу спиной к песку. Остановившись вместо этого в миллиметре от ее лица, я опустил меч и показательно поклонился, выражая благодарность за честь тренироваться с ее высочеством. Ариадна разочарованно фыркнула и, бросив тренировочный меч прямо в руки капитана, двинулась к выходу из зала. Кидо расхохотался. Я ощутил себя дома: будто я вновь дитя, окруженное друзьями – Индисом и Бэтиель, – и беззаботно дурачусь, распахнув двери своей души.
На мгновение я позабыл обо всех бедах.
Некоторые ночи я стал снова посвящать сну – уставал сильнее прежнего. Сон был, скорее, ритуалом для отдыха разума, нежели способом восполнить силы, но за пару часов до рассвета я все же оказывался в кровати.
Загадочный голос, впервые коснувшийся моего слуха на поляне у Дворца Жизни, стал в моей голове частым гостем. «Аарон, – звал он без конца. – Аарон». Я вспоминал, что Маэрэльд рассказывала мне об Аароне: древнеэльфийский король, чья страшная смерть от, вероятно, людских рук по-прежнему вселяла страх в сердца моего народа. Пытался представить, как именно люди могли настолько очернить образ светлого короля, что его имя навсегда покинуло наши края, но так и не придумал подходящего варианта.
Вернулась в мои сны и Минерва, но не как прежде – лишь мимолетной вспышкой на заднем плане. Ее власть, очевидно, набирала силу: как среди знати, так и внутри нее самой – я почти ощущал вибрирующий вокруг Минервы воздух, наполненный неведомой
