и занятой важными делами публики. Они подошли к оборванке, и один из служителей закона тронул её за плечо, сопровождая движение вежливой фразой. По девушке словно прошёл разряд тока, она дёрнулась и выцветшими карими безумными глазами посмотрела на мужчин. Она явно не понимала, где находится и что с ней происходит. Нерешительность полицейских, вызванную колебаниями вызвать патрульную машину или карету скорой помощи, прервал резкий звук клаксона. С противоположной стороны проезжей части, пересекая дорожное полотно наискось, пренебрегая правилами дорожного движения, к ним непрерывно сигналя, пробивался через поток автомобилей чёрный Роллс-ройс Фантом последней серии, роскошный лимузин остановился рядом со скамейкой. Один из патрульных уже направился к машине,нарушившей не одно правило, как задняя дверца распахнулась, и из неё поспешно вышло двое мужчин в дорогих костюмах. Извинившись на ломанном французском, они взяли девушку под руки и усадили в Роллс-ройс. Полицейские не успели ничего возразить, как автомобиль рванул с места и, лавируя в потоке машин, затерялся в разноцветном хороводе транспорта.
Мина пришла в себя, утопая в мягком огромном кожаном кресле. Рядом на столике стоял нетронутый сок и тарелка с сырами, в воздухе висела тишина. Девушка оглянулась и обнаружила себя в просторном салоне небольшого самолёта, оформленного так, словно здесь планировалась вечеринка для вампиров: ещё пять тёмно-багровых кресел с широкими подлокотниками были пусты, зеркальный чёрный потолок отражал все предметы салона и мягко светился, ноги тонули в пушистом красном ковре, все иллюминаторы были закрыты алыми драпировками, под цвет отделки стен, украшенных причудливым рисунком из спутанных вензелей. В одном конце салона была дверь с часами, показывавшими два часа дня, а может ночи. С противоположной стороны дверь была с зеркалом, разделяя обширный бар, занимавший оставшееся пространство. Неуверенно встав, Мина подошла к иллюминатору и отдёрнула штору. За толстым стеклом чёрное крыло разрезало воздух, серые облака, словно грязный синтепон из старого дивана, с которого сорвали обивку, грудой свалявшихся комков тянулись до горизонта под металлическойптицей. Воздух тоже был каким-то серым и тяжёлым, солнце словно закрыли ситцевой тряпкой, и его лучи тускло освещали замаранный простор из сваленной грязи.
События стали медленно восстанавливаться в голове, словно кто-то сшивал порвавшиеся затёртые чётки, однако многих каменных шариков всё равно не хватало. Перед глазами шумным наваждением в бешеном круговороте пронёсся концерт, ароматным маревом проплыл номер в отеле Георг V, жуткой стеной встала опера Гарнье, от одного вида здания которой девушку теперь до конца жизни будет пробирать холодная дрожь. Вот Роллс-ройс с рёвом клаксона появился, словно скала перед тонущим моряком, ухватившимся за края трещащего плота. Вежливые, но цепкие и сильные руки, тёплы янтарные глаза и задушевный разговор в просторном салоне. Дорога до аэропорта, небольшой частный
