напрягся мой собеседник, а я развернулась к нему спиной, перекинула непривычно длинную шевелюру через плечо и слегка приспустила ворот платья, обнажая свою татуировку.
В тишине кабинета послышались медленные, тяжелые шаги, которые каждым стуком вторили удару моего испуганного сердца. Сьер Форлай внимательно осмотрел знак бесконечности, даже притронулся к нему рукой, как будто проверял из чего сделано это произведение искусства, и от этого касания по спине пробежали мурашки, как будто меня накрыло холодным ветром, а затем выбросило на заснеженную улицу.
Молчание тревожило больше всего. А затем произошло то, что я уже никогда не смогу стереть из своей памяти. Мужчина обогнул меня, остановившись аккурат напротив моего лица, после чего в гробовой тишине раздался звонкий звук пощечины, и если бы не обжигающая боль на моей щеке, я бы никогда не поверила, что то, что случилось, случилось именно со мной. Меня раньше не били. Никто и никогда, и от осознания того, в какую западню я сейчас угодила, на глаза
навернулись предательские слезы.
– Как. Это. Убрать? – чеканя каждое слово спросил сьер Форлай.
– Н-никак, это навсегда.
Тут я соврала, но если бы сказала правду, то велика вероятность, что меня сейчас заставили бы испытать все муки ада, даже без элементарного обезбола.
Рука вновь взметнулась вверх, а я панически отшатнулась, не желая больше испытывать на себе этот позор и унижение.
– Значит слушай меня внимательно. Ты – Эллеонора Форлай!
– Я не…
– Закрой свой рот! И не перебивай меня, пока я не договорю.
Я благоразумно закрыла рот и послушно замолчала.
– Ты- Эллеонора Форлай, – повторил мужчина, – Моя дочь и наследница. Я больше не желаю слышать от тебя тот бред, о котором ты мне сейчас говорила. Я больше не желаю видеть тебя в плохом настроении или с какими-либо изменениями во внешности. Волосы свои ты больше не трогаешь. Тело свое ты больше не трогаешь. Эту мерзость, что красуется на твоей лопатке, ты пытаешься скрыть всеми способами, но чтобы никто, слышишь меня, никто больше не увидел, что Эллеонора Форлай спустилась до того, что разукрашивает собственное тело. Хочешь – прибегай к магии, хочешь – к другим вашим женским штучкам из разряда косметологии, но чтобы Я. Больше. Никогда. Этого. Не видел! С этим тебе все понятно?
– Нет, – с вызовом посмотрела в глаза этого тирана и заметила, что мой отрицательный ответ его порядком удивил.
– Что нет?
– Мне не понятно. Мне многое не понятно. Во-первых, почему вы меня не слушаете? Во-вторых, почему я должна притворяться тем, кем не являюсь? И в-третьих, пока вы пытаетесь сделать из меня Эллеонору Форлай, ваша собственная дочь может быть в опасности!
– Ты и есть моя дочь!
– Да с чего вы взяли? Неужели вам мало было внешних доказательств?
– Ты меня совсем за дурака держишь? Считаешь, я бы впустил в свой дом какую-то оборванку с улицы? Как только мы тебя нашли, то проверили на
