тело плохо переносило жару, ноги и руки опухали и ребенок прижимал грудину, ей было тяжело дышать. Да и дети Оюуна рождались крупными, последний мальчик с трудом вышел, она мучилась больше суток, у нее не было сил вытолкнуть его. Оюун очень переживал за нее, когда он услышал наконец плач ребенка и ворвался в юрту, она увидела его встревоженные, запавшие от бессонной ночи глаза и серое от беспокойства лицо. С караваном, прибывшим до этого, пришел Хасан, он заглянул к ним в юрту и, увидев ее округлившийся живот и неповоротливое тело, покачал головой и сказал, что прошлые роды были тяжелы, не только потому что дети большие и им трудно выйти, но и потому, что Маланья должна есть очень мало. Она удивилась, ведь всегда считалось, что для здоровья детей надо хорошо, жирно и много питаться, но он серьезно и настойчиво повторил несколько раз, что последние дни перед родами лучше вообще ничего не есть, так будет проще родить. Жирную и сладкую пищу вообще запретил, сказав Оюуну чтобы тот следил, иначе Маланья может и умереть в родах, чем еще больше встревожил мужа, он стал подозрителен и наказал помощницами вынести их юрты все сушеные фрукты и сладости.
Услышав гиканье погонщиков и лошадиный топот, она нехотя поднялась, тяжело вздохнув надела тяжелую шапку и вышла из юрты. Сделав важное, но радушное лицо и подняв подбородок, приветствовала подъезжающих, ища глазами Парсука. Его не было. Она, рассеянно выполняла приветственный ритуал, следя за девушками, омывающими руки путников и подносившими воду, все гости проходили в юрту, оставив у входа обувь и в специальном сундуке оружие. Когда почти все уже вошли в юрту и она чуть не плакала от расстройства, с трудом скрывая разочарование, из крытой повозки показалось лицо перса и он, помахав ей рукой, спрыгнул на землю, сказав что-то сидевшему внутри человеку, махнул вознице, подозвал девушку, торопливо омыл руки и прополоскал рот, наконец обернулся к Маланье. Ее лицо сияло радушием, лоснящееся лицо Парсука вырожало радость от встречи. Он торопливо поклонился, соблюдая обычаи, Маланья сделала жест, разрешая распрямиться, они обменялись привычными приветствиями и Парсук проследовал в юрту. Никогда еще Маланье не казался таким долгим ритуал приема гостей, ей казалось, что все говорят очень медленно, что речи этих людей лишены всякого смысла, она с нетерпением ждала, когда же уже можно будет принять все подарки, выслушав пожелания и подняться, пожелав всем отдыха. Она хотела остаться один на один с Парсуком, ее ум жаждал новостей. Наконец, с появлением на небе первой звезды, она поднялась, за ней поспешили подняться все гости, она прошествовала к выходу, гости тоже вышли чтобы перед сном справить нужду и размять затекшие от долгого сидения ноги. На ходу переговариваясь, все потянулись на воздух. Маланья медленно направилась в свою юрту, незаметно сделав знак Парсуку следовать за ней. В свою юрту она идти не хотела, там ночевала помощница, приглядывающая за детьми, опасаясь лишних ушей, она проследовала в ба-ня, наблюдая краем глаза, идет ли следом Парсук, там они будут
