уронили, с оторванной лапой.
– Потому, что он хороший?
– Ага! Догадливая какая. Я пошел.
Лиза дождалась, пока за мужчиной закрылась дверь, прошла в ванную комнату и как можно быстрее начала приводить себя в чувство. Здесь все было мужское, она мыла голову неизвестным шампунем, который пах, как одеколон, гель для душа тоже оказался с очень сильным мужским ароматом. Фен она найти не смогла. Пыталась высушить полотенцем волосы.
В дверь резко постучали:
– Я ушел, пакет повесил с обратной стороны. Радуйся.
Лиза быстро надела рубашку, выглянула и забрала одежду. Он купил ей два комплекта, которые оба идеально подошли. Еще в пакете были две майки– белая и черная, шелковая пижама с длинными рукавами и брючками, спортивные белые штаны и кофта с капюшоном, черные колготки и черное трикотажное платье до колен с фирменной этикеткой.
Штаны были ей чуть великоваты, но Матвей прав. Это лучше, чем сидеть, сжавшись и стесняясь в короткой рубашке неизвестно еще сколько часов или дней.
Она вышла с мокрыми волосами и быстро сказала:
– Спасибо, Матвей, доброе утро!
– О! Ожила, повеселела. Кофе сделай теперь. Или что, лень?
– Нет, покажи, как, и сделаю.
Смотри и учись, пока я жив.
Лиза внимательно смотрела на большое и сложное устройство, как он быстро засыпает, вставляет, поворачивает, наливает сливки, включает пар… Так быстро, как будто …
– Ты бармен? Ты работаешь барменом?
– Ого! А ты гениальный сыщик?
Лиза вспомнила, как он открывает бутылки, лед, бокал, смешал…
– Я угадала или нет?
– Я собственник, но да, встаю за бармена иногда. Раньше был.
– Классно. Я думала, что ты наемный убийца. Или какой-нибудь …
– Так, хватит мои карты светить. Погрей пиццу или посмотри, что еще хочешь. Холодильник твой, и все, что в холодильнике, тоже твоё.
Через полчаса Лиза уже улыбалась над его историей про кота. К окну его заведения к самому открытию повадился кот ходить и лапу вверх поднимать, по стеклу постукивать. Ему давали сливки, иногда остатки рыбы из суши.
Он ходил каждый день, а потом как-то пошел дождь со снегом, и утром этого кота сфотографировали ребята, потому, что он был с повисшими ушами и с покрытой снегом головой.
Матвей обычно приезжал поздно, не раньше семи-восьми вечера и не заставал прохиндея. Но в этот раз явился к открытию и своими глазами увидел его мокрую морду.
Что-то всем жалко стало животину, хозяин вышел на улицу и пригласил кота войти, придержав дверь.
Кот оказался кошкой. Когда ее проводили к батарее, она поела и медленно пошла обратно к выходу. Чем ближе дверь, тем медленнее шла. И тогда Матвей поднял ее и отнес обратно к батарее. А эта мокрая кошка чуть не заплакала, практически станцевала. Покружилась и улеглась.
С тех пор она
