Денисовичем Пуховым, слесарем Виктором Константиновичем Михайловым, с токарями я уже был знаком: старшего звали Василием Григорьевичем Беловым, а младшего – Володей Денисенко.
Потом мы пошли в новую мастерскую. Константин Фёдорович завёл меня в медницкий цех, где я увидел своего знакомого, которого нормировщица называла Асфальдасом Асфальдасовичем. Он показался мне ещё больше похожим на рака с добрыми глазами.
– Это наш медник – Тарбинис. Если что надо, обращайся к нему – всё сделает: мыслимое и немыслимое.
В ответ медник сконфузился и брызнул несколькими мелкими смешками, снова показавшимися мне виноватыми.
– Я видел, нормировщица дала ему сделать ключ! Ведь это тонкая работа, как он её сделает такими руками? – спросил я Майера, когда мы закрыли за собой дверь.
– Ты никогда и не увидишь, как он сделает, – ответил он. – Я как-то принёс ему автомобильный радиоприёмник – оторвался проводок толщиной с волос. Работа тончайшая. Спрашиваю: «Сделаешь?» Он говорит: «Сделаю, только не стой за спиной, приходи через час». Через час прихожу – сделал! Он вообще старается работать, чтоб никто не видел. Может, как в сказке, гномов вызывает – чёрт его знает.
– А что у него за имя – Асфальдас Асфальдасович?
– Никто не знает, как его зовут: Тарбѝнис и Тарбѝнис. А на самом деле, даже не Тарбѝнис, он мне как-то называл свою фамилию… Сейчас, подожди, вспомню… Так-так-так…. Точно – Тáрбиныс. На «а» ударение. Он тут недалеко с одной бабкой живёт, так и её все зовут Тарбиниха, хотя она русская и фамилия её Максименко.
– Он кто по национальности?
– Кажется, литовец. – ответил Майер. – Сосланный.
– Лесной брат, что ли?
– Да хрен его знает, чей он брат. А вот ещё один сосланный: Адам Адамович Шнайдер – он у нас моторист, а по совместительству, пока сын в отпуске, мастер по регулировке топливной аппаратуры, – сказал Майер, входя в помещение, в котором резко пахло соляркой. – Здорово, Адам Адамович. Это новый заведующий, вместо Лукашова.
Мастер только головой кивнул и ничего не сказал.
– Сына Петькой зовут. Хороший мастер, но запойный пьяница, ты уж извини, Адам Адамович, что при тебе говорю. Не дай бог, шлея под хвост попадёт – две недели гарантированно будет не годен к употреблению.
– Попала уже, – угрюмо сообщил Петькин отец.
– Что попало? – не понял Майер.
– Шлея под хвост.
– Гм… Одно хорошо, что Адам Адамович в таких случаях выручает: пашет за себя и за сына. На склад пойдём?
– Зачем? Я не Хам, чтобы рассматривать спящих в непотребном виде.
– Ну тогда поеду на бригаду. Да! Чуть не забыл сказать – по утрам в семь часов перекличка. Быть обязательно!
Я вернулся в нормировку. За стеной ухал электромолот – на работу пожаловал Вакула.
В это время что-то
