я не голодна. – Эрсиль еле-еле подавила желание огреть Глиэну войлочным потником Тенька, подсыхающим на распорке.
Седьмое октября – день, когда все приличные онсельвальтцы гуляли на Празднике Урожая, – изматывал Эрсиль томительной серостью и зябкой вуалью мороси. Северный тракт нырял в ущелья, карабкался в гору, шел под изволок. Резко похолодало. Эрсиль куталась в затасканный плащ, неодобрительно косилась на бодрую, свеженькую Глиэну и тешила себя мыслями о скором осуществлении плана «Прищучь вредину и возрадуйся». Нтай тоже заметно скис, особенно после осознания суровой истины – очернять Глию в сотый раз совсем не так весело, как в первый. Къельт отмалчивался и даже не вникал в мелодичный щебет Глиэны.
Они миновали крохотное встречное селение и, преодолев около тридцати миль, заночевали в потайной пещере. Извне на грубой поверхности скалы темнела лишь вертикальная трещина. Но если подступить вплотную, с юга, отворялся узкий лаз в просторный обжитой зальчик. Опытные путешественники частенько использовали его: здесь имелся очаг, над ним – жестяной дымоотвод раструбом, в глубине – поленница и кадушка с водой.
Лошадей стреножили за бугром, заслонявшим от проезжего люда продолговатую травянистую впадину. Нтай разжег огонь, все торопливо перекусили и разбрелись по углам.
Караулили по одному. Настоял на этом ветряк – заговорил Къельта до полусмерти, так что тот согласился с товарищем и занял охранный пост.
– Фух, я уж хотел тяпнуть нашего командира чурбачком, – пропыхтел Нтай, укладываясь слева от Эрсиль. – Упрямый, что твой осел! Нам бы теперь не захрапеть до Глийкиной смены.
Словно почуяв их враждебные намерения, Глиэна застыла в проеме и требовательно спросила:
– Вы обо мне сплетничаете?
– Вот делать нам больше нечего, – оскорбился Нтай, – только всяких злокозючин вниманием баловать!
Глия, поцокав языком, обосновалась у стены и сердечно посоветовала:
– Эрти, дорогуша, выспись хорошенько, а то у тебя круги под глазами.
– Зато тебе не до сна будет, – процедила Эрсиль и заслужила болезненный тычок от ветряка за свою несдержанность.
По счастью, Глию не интересовала их возня, и через пять минут она мирно засопела.
Ветряк безжалостно растряс Эрсиль, вырвав ее из сладких грез: она с мамой, крандами и десятком очень воспитанных кроликов пила чай и кушала ванильные кексы.
– Пора, – тормошил ее Нтай. – Пора!
Красноватые отблески тлеющих углей расцвечивали неровный кремнистый потолок. Къельт устроился у камелька, замотавшись одеялом.
Выскользнув из укрытия, Нтай и Эрсиль прильнули к отвесному склону. Эрсиль была сама не своя. В голове вертелась бабушкина присказка: «Кишка кишке бьет по башке». И действительно, под ложечкой сосало, откуда-то взялся недюжинный аппетит. Эрсиль затруднялась определить, из-за волнения это или с желудком что-то не то.
Глия – бледное пятно,
