или может предрасположенностей? Скажем детские травмы и мелкие заболевания?
– Не думаю. Его работа непроста. Для того чтобы ежедневно поддерживать порядок в мастерской и чинить механизмы, необходима сила, выносливость и много терпения. Так что могу сказать, что Камфольд был совершенно здоров.
– Что-нибудь известно о его семье, родных?
– Не то чтобы очень много. Человек он одинокий, нет жены, да и детей тоже. Сомневаюсь, что его родители ещё живы. Он не из Штольцхена, поэтому найти других родных проблематично. Послушайте, Карл. Вы точно не обнаружили на теле ничего необычного? Никаких ссадин, ран или скажем следов борьбы?
– Совершенно ничего. Вскрытие будет проведено в ближайшие пару дней. Врач из Ольсбруха едет, телеграмма уже отправлена. В течение пары дней он приедет и произведёт вскрытие и, наверное, что-то прояснится. Возможно, наш убитый был отравлен или удавился химическими испарениями.
– Могу я вас попросить кое о чём?
– Да, я попытаюсь исполнить это.
– Сообщите мне, что покажет вскрытие и делитесь со мной информацией о ходе расследования. А вы сами, что думаете насчёт произошедшего в мастерской?
– Трудно сказать. Что бы я ни сказал, выйдет всего лишь гипотеза. Мне кажется, что преступник использовал не совсем обычное орудие убийства. Это могло быть некое опасное вещество. И вполне возможно, что наш убийца заправский химик или врач. Как бы вам сказать, у меня есть много подозреваемых, но совершенно нет мотива. Такое чувство, будто он сам убил себя или…
– Что или?
– Или наш преступник настолько расчётливый и точный, что не оставляет никаких следов своих деяний. Вполне возможно, что он давно спланировал всё это. А вообще всё это дурно пахнет. Идите лучше домой и отдохните. Вы такое видели и пережили, что лучше бы вам хорошенько отвлечься и не думать о случившемся.
Мортимер ничего не ответил, молча вышел из участка и побрёл в сторону замка. Голова трещала, дождь не прекращался, будто намеревался утопить всех вокруг. Он решил кое-что. Надо разгадать эту странную загадку. Он посвятит этому жизнь, отдаст на это все силы.
Замок в это время суток казался особенно мрачным. Взволнованный Морисс выбежал навстречу хозяину с зонтом. Он что-то кричал, видимо сильно беспокоился, что Мортимер простаивает под дождём. Но все слова были как в тумане, перед Графом всё плыло. Дождь проникал внутрь, заполняя каждую клетку. Будто не заметив беспокойства слуги, Мортимер вошёл в замок и направился в свой кабинет.
Атмосфера разбитости наполнила воздух. И если смерть имела бы земное обличье, то, несомненно, оно бы походило на Графа. Помрачневший взгляд, делал его старше, а по всему телу он чувствовал, как дыхание смерти обволакивает его с ног до головы. В ту ночь он закрылся, и ближайший день не выходил, с головой погрузившись в раздумья.
Морисс, как вкопанный стоял на том же месте,
