дне глаза у Ивана загорелся азартный огонёк.
– Олег лет на десять меня старше, но в смысле общения парень простецкий – мы через полчаса после знакомства уже были на «ты». Возьми, говорю, меня в ученики или подмастерья, как это у вас называется. Он посмотрел на меня с таким хитрым прищуром, мол, что, зацепило? Коли не шутишь, говорит, возьму. Только имей в виду, это сказка долгая. Как у тебя со временем? А у меня за два года безвылазного сидения в Заполярье аж три отпускных месяца образовалось. Нормально, говорю, со временем, да и с деньгами – тоже. Могу себе позволить задержаться в Касимове, хоть, на всё лето. Ударили по рукам. Жил я в гостинице и вкалывал каждый божий день в кузне…
Иван прервался, посмотрел на свои ладони и несколько раз сжал и разжал кулаки.
– Поначалу до кровавых мозолей доходило, – сказал он. – Ничего. Пообвыкся. Олег был наставником хоть и жёстким, но толковым. Обучал с молотом управляться, гонял до седьмого пота, а сам по ходу вдалбливал мне: «Чтобы создать красоту, надо ее сначала увидеть. Так что, настоящий кузнец – в первую очередь художник». Через три месяца он меня порадовал, в том смысле, что «курс молодого бойца» в кузнечном ремесле я прошёл, необходимые навыки получил, а дальше – это уж моя забота. Сказал, если надумаю всерьёз заняться художественной ковкой, то не помешает ещё подучиться – обещал подсказать, к кому имеет смысл с обратиться… Терять мне было нечего. К метеорологии я никогда особо тёплых чувств не питал, да и деньги не бог весть какие получал, так что цепляться за профессию не стал и решился осваивать новую, как говорится, всерьёз и надолго. Года полтора кочевал с места на место: Вологда, Владимир, Кострома, Муром… Набирался опыта у тамошних мастеров. Потом на несколько лет осел в «Кузнице на Клязьме». Это в подмосковном Пушкино. Нас там пятеро подвизалось – коллектив сложился дружный. Ну а в семнадцатом году, после того как этот цех приобрёл, я сразу же собственной кузней обзавёлся и ушёл на вольные хлеба. Такие вот дела! – закончил он.
История показалась Наташе правдивой, и одновременно сбила толку. За то время, что они были вместе, она успела убедиться, что Иван и впрямь уделяет кузнечному делу массу времени. Когда Наташе случалось оставаться у него на ночь в будние дни, уже часиков в семь утра, пока она ещё нежилась в постели, Иван, стараясь не шуметь, быстро завтракал и спускался в кузню, где его поджидал добродушный здоровяк Серёжа, и начиналась работа. Несмотря на приличную звукоизоляцию, снизу нет-нет, да и доносился на второй этаж лязг железа, звон молота, уханье кувалды, и шипение остужаемого в бадье с водой раскалённого металла…
Но до этого разговора Наташа была уверена, что художественная ковка для него – не более чем хобби, удовольствие, возможно, самореализация себя в творчестве, но уж никак не способ заработать на жизнь. Где же и как он «ковал» реальные, причём, судя по всему, немалые деньги, оставалось для неё загадкой. Однако, по словам Ивана выходило, что ничем иным он, в общем-то, не занимался. Как такое понимать? Не с неба же свалились
