на побережья Сицилии, Сардинии и Корсики.
В стихотворении Николая Гумилева Секст помыкает пиратами:
Слышен зов. Это голос Помпея,
Окруженного стаей голубок.
Он кричит: «Эй, собаки, живее!
Где вино? Высыхает мой кубок».
…И, оставив мечтанья о мести,
Умолкают смущенно пираты
И несут, раболепные, вместе
И вино, и цветы, и гранаты.
Поэта привлекал образ «сильной личности»; только он забывал, что их было значительно больше среди пиратов, чем среди вельмож. Помпей не мог так вести себя с вольными разбойниками. Но он следил за дисциплиной и организовал, по существу, своеобразное государство с главной базой на Сицилии. Его флот блокировал торговые пути в столицу империи.
Опасаясь новых волнений среди народа, Октавиан, став императором Августом, заключил в 38 году до н. э. с Секстом Помпеем договор, признавая его официальные государственные полномочия.
Под властью Помпея оставались Сицилия, Сардиния, Корсикаи Пелопоннесский полуостров, берега которых были густо усеяны пиратскими гнездами. Забеглыми рабами, находящимися на службе у Помпея, был признан статус свободных граждан. А пираты обязались помогать снабжать Рим пшеницей.
Мир на море длился недолго. То ли без ведома Секста, то ли с его молчаливого согласия пираты вновь занялись разбоем. Блокированная с моря столица опять оказалась на голодном пайке.
Демос возроптал, и Октавиан объявил войну пиратскому государству. Агриппа, командующий римским флотом, укрепил военно-морские силы. Были построены десятки новых кораблей. Применили «психологическое оружие», обещав сдавшимся без боя пиратам помилование и зачисление в регулярную армию.
В 36 году до н. э. близ северо-восточной окраины Сицилии произошло крупное морское сражение. Римский флот напал на пиратский и после жестокой битвы разгромил его. Лишь 17 кораблей, на одном из которых находился Секст Помпей, избежали плена.
В Малой Азии их схватили, продали в рабство, а предводителя убили. Да и тем, кто добровольно сдался римлянам, пришлось несладко. Более 30 тысяч беглых рабов отдали прежним хозяевам, а тысячу – казнили.
С тех пор в северной половине Средиземного моря уже не создавались «пиратские государства». Как всякое паразитическое образование, оно, обретя мощь, подрывало собственную «экономическую базу» – торговлю и процветание приморских поселений. (Так в экологических системах расплодившиеся хищники, «выедая» свой пищевой пласт, резко сокращаются в численности.)
Это не означало, будто с пиратами было покончено. Оставались небольшие группы или отдельные корабли, которые рыскали в прибрежных водах в поисках лёгкой добычи.
О том, что пиратство было немалым бедствием для мореплавателей, свидетельствует эпиграмма греческого поэта I века Никарха:
Некто к Олимпику раз
