возникнуть примерно такая запись: «Мне известно, что Парнеев в гарнизоне поддерживал отношения с рядовым таким-то и прапорщиком таким-то. С первым он дружил как с земляком, а второму он задолжал десять рублей». Ясно?
– Ясно, – отвечают дознаватели.
– Хочется верить, но не могу. Поэтому завтра сначала вы поприсутствуете и посмотрите, как кого-нибудь допросят Сергей Павлович или Никита Ильич. Затем при них на ком-нибудь потренируетесь. На сегодня всё. Бланки завтра раздайте машинисткам в своих штабах, чтобы каждая вам ежедневно выдавала по пятнадцать-двадцать и больше экземпляров таких же. Это оброк с них на дело укрепления социалистической законности в войсках. По домам!
Чтобы дознаватели не подумали, что на их армейском горбу прокуратура хочет в рай въехать, переключаюсь в их присутствии на своих.
– Палыч! После ужина с Никитой сюда возвращаетесь и пишете вопросы для дознавателей и поручения командирам частей.
– Так машинка-то одна всего?
– А кто виноват?.. Чем занимались, пока я автопарк осматривал? Почему всего одну машинку экспроприировали? Впрочем, ее достаточно – один пишет, второй диктует. Бравенько рисуете все, что в голову придет, я перед сном правлю, а с утра начисто перепишете, чтобы на разводе раздать дознавателям. Или вы на работе никогда не ночевали? Оставляю вам протокол осмотра с фотографиями, схемой и негативами, а также протоколы допросов, которые сегодня сам произвел в АЭР. После ужина сюда подойдут понятые и допрошенные, чтобы ознакомиться и расписаться. Заодно сами с тем, что я сегодня сделал, ознакомьтесь. Ваших трудов ни в каком виде я еще не наблюдал. Поэтому мои произведения для вас пока шедевры, ага!
Ну, то есть являют вам образец. Сможете лучше – буду я у вас учиться. А пока у вас не должно быть хуже, чем у меня.
Спотыкаясь о трудно различимые в темноте выбоины, ползем в столовую.
Впервые за время совместной службы мы втроем, без стоящего над душой или за спиной руководства. Но кроме как о предстоящей работе говорить как бы и не о чем.
Только Палыч за месяц успел обзавестись в гарнизоне какими-то неформальными связями, приобщиться к местному досугу. Однако делиться радостями командировочного быта он не торопится – в Арканске у него семья, которая его не ждет. Там идет бракоразводный процесс. Он не уверен, что на фоне нераскрытого «глухаря» найдет у меня, человека, недавно воссоединившегося с семьей, понимание своих устремлений. А натыкаться на непонимание в присутствии молодого и холостого лейтенанта не хочет. Вот и отмалчивается.
Никита тоже знает, что коллеги еще далеко не друзья. Поэтому и он о своих пристрастиях, желаниях и тому подобном помалкивает. Наверняка в штабах и на объектах, где успел побывать в охоте за дознавателями, канцтоварами и оргтехникой, Никита уже приметил на будущее возникавшие перед ним личики и фигурки местных красавиц. И хотя повода для общения с ними у него пока не образовалось,
