так равнодушен?
Семен понял, что снова отвлекся, даже не заметил, что агенты стали обсуждать квазивиус.
– Вирус уничтожает все наши системы, – продолжил Кибер. – Навигация, связь, охрана, разведка, запуск оружия – одним словом, все, что мы контролируем. Вот посмотрите сами.
Он указал рукой на плоский мониторчик. Семен не мог видеть, что там, но слышал фразы агентов.
– Контроль над всеми объектами будет потерян!
– Мы не можем положиться на данные разведки!
– Невозможно будет установить связь между объектами!
– Может произойти самопроизвольный запуск ракет!
Растяпкину показалось, что про него забыли – Высшие агенты наперебой обсуждали нависшую угрозу. Появление квазивируса было для них важней трибунала.
– Придется подключать резервную систему, – заключил Истребитель.
– Но ведь это значит… – начал Калашников и замолк.
– Да, – согласился Истребитель. – Другого выхода нет. Сегодня…
– Чего… – начал было Федор, но тут же замолк. Он рассудил, что за дверью вообще ничего не услышит.
Все обернулись на хомяка, словно только сейчас вспомнили о его существовании. Маски на лицах скрывали эмоции, но Федор начал беспомощно озираться по сторонам.
– Я молчу! – наконец завопил он. – Ни словечка не сказал. Продолжайте будто меня и нет. Чего там состоится сегодня?
– Федор прав, – сказал Истребитель. – С делом Растяпкина все ясно. Мы должны заканчивать, тем более что у нас впереди важное событие.
Секретные агенты ждали, заключительного слова. Семен подался вперед, превратился в слух, но смотрел он на своего отца. Если бы он мог знать, о чем думает его отец!
– Глупость и легкомыслие недопустимы для секретного агента, – провозгласил Истребитель. – Семен Растяпкин, агент М тринадцать, ты поставил под угрозу жизни многих людей. Это совершенно недопустимо.
Директор продолжал что-то говорить, но Семен его уже не слушал. Президент «Альтаира» достал из кармана жетон, нажал на какие-то кнопки, затем поднес к губам и быстро сказал пару слов. Значит в их жетоны вмонтировано что-то наподобие рации. И тут президент «Альтаира» поднял руки, чтобы снять маску. Семен замер, сейчас он сможет убедиться, что это его отец. Увидит выражение его лица.
Слов Истребителя Семен уже не слышал.
– Я буду оспаривать такое решение! – завопил хомяк, так и не дослушав до конца приговор.
На вопли хомяка никто не обратил внимания. Семену вдруг стало страшно и одиноко. Президент «Альтаира» снял маску, на его лице читалась лишь усталость. Своего сына, он по-прежнему не узнавал. И все вокруг стало ненужным. И неважно, какой приговор вынес ему Истребитель.
Растяпкин почти никак не отреагировал на то, что Калашников принес какой-то странный прибор.
– Семен Растяпкин, подойди сюда и подними левую руку, – сказал директор академии.
