мне.
– Не сложилось. И вообще, «квартира» слишком громко сказано, и она над гаражом, а не над домом. Так будет лучше.
В конце концов папа ушел, сказав, что купит нам на ужин рыбу с картошкой фри. Крикнув «спасибо», я достала из сумки ноутбук и подключила его к розетке на стене, затем проделала то же самое с телефонным проводом. Села за письменный стол, за которым двадцать лет назад писала свои школьные эссе, и вошла в «Инстаграм» через браузер на ноутбуке. Имя пользователя я вспомнила без проблем – оно было выжжено у меня в мозгу с первого взгляда. Я просматривала снимок за снимком, изучая каждый кадр, каждый яркий, золотистый квадрат, снятый с единственной целью – показать идеальную жизнь. Его идеальную жизнь. Их идеальную жизнь. Через двадцать пять минут я услышала, как открылась входная дверь, это папа вернулся из магазина.
– Это я, – крикнул он.
«Кто же еще?» – подумала я. Все остальные мертвы.
Через пять минут он крикнул снизу, что ужин готов. Я не возражала. Я выяснила то, что мне было нужно. Все было на виду.
Я торопливо поела с папой в тускло освещенной гостиной, мрачной и тоскливой. Меня раздражало, что он никогда не включал свет, пока не станет совсем темно.
– И какой план? – спросил папа, разглядывая меня, как какое-то чудное, опасное животное, которое видел только в кино, но никогда вблизи.
– План, – сказала я, хрустя кусочком масла с огромной рыбины, которую он мне положил. – Переехать в Лондон.
Он буквально уронил челюсть.
– В Лондон?
– Да, – сказала я, беря соль. – В Лондон. Там… курсы фотографии, которые я хотела бы пройти. Я подумываю вернуться к этому. Я уже больше года ничего толком не снимала.
Он, казалось, задумался.
– Полагаю… полагаю, там такого больше. В Лондоне.
– Да, – кивнула я.
– Но… честно говоря, милая, все не так радужно. Эти банды мальчишек на великах, которые режут людей ножами. Я видел их в новостях. И террористические атаки теперь почти каждый день.
– Не каждый, – закатила я глаза. – И здесь, в Брадфорде, тоже бывают нападения с ножом.
– Не так много, милая. Не так много, как в Лондоне, – сказал он, погрозив мне пальцем, как будто только он знал, как устроен мир.
– Я еду, папа. Мамины деньги до сих пор у меня. Я потрачу их на аренду квартиры.
Это его огорчило.
– Ты всегда говорила, что вложишь их в организацию новой галереи. В поддержку местных художников.
Мне была невыносима мысль снова вести этот разговор.
– Потому что в прошлый раз получилось же так офигительно!
Я сложила нож и вилку и встала.
– Не груби мне. Не я виноват в чертовом кризисе.
– Я знаю, папа. Знаю. Извини, что сорвалась. Мне надо возвращаться наверх. Я подыскиваю квартиры, и это может затянуться. Не жди меня.
Я послала ему короткую, грустную улыбку и оставила его в мрачном одиночестве.
__________
Наверху
