въехали на участок, тетя Зина вышла из машины, закрыла лицо руками и заплакала. Я поднялся к себе наверх, сел на кровать и на всякий случай заткнул пальцами уши.
Я так и не понял: шебуршал кто-то в доме или нам показалось. И почему папа на обратном пути сказал, что об этом не следует рассказывать женщинам? Только ли затем, чтобы они не строили себе иллюзий?..
– Ты же знаешь тетю Зину, – раздумчиво сказал отец. – Плюхнется в машину и потребует снова ехать в Комарово. А что это даст? Сам понимаешь…
Я не понимал, но промолчал.
Когда я спустился вниз, мама отпаивала заплаканную тетю Зину пахучими каплями, а Катька накручивала телефон и пыталась дозвониться до городской милиции, чтобы вызнать номер, по которому сообщают об увезенных «скорой помощью» и доставленных в морг.
Веселенькая тема, ничего не скажешь.
Отец мрачно рылся в лохматой записной книжке, выискивая чей-то телефон. Часы показывали три ночи. Чарли, положив мордочку на лапу, сочувственно смотрел на хозяйку из-под газовой плиты.
– Кирилл! – всхлипнула тетя Зина. – А в чем он поехал? В голубой рубашке с галстуком или в олимпийке?
– Мама, прекрати сейчас же! – сказала Катька, шмякая трубку. – Пойди и загляни в платяной шкаф! – Она махнула рукой и, хлопнув дверью, выскочила.
– Нет, тетя Зина, он был в этой страшной гэдээровской кофточке и дурацких вельветовых тапочках… Ну, которые вы привезли из Венгрии…
Отец то ли поперхнулся, то ли хотел чихнуть, но сдержался, а тетя Зина сказала жалобно:
– Все меня обманывают! Все! – и опять зарыдала.
– Ну не дурацкие, – исправился я, – нормальные тапочки. – И пошел на улицу.
Катьку я нашел в беседке.
– Ты что, куришь? – удивился я.
– Как видишь! – огрызнулась сестрица.
– А какие у тебя?
Она молча сунула руку под скамейку и вытянула шуршащую пачку.
– Ого! – в свете далекого уличного фонаря я разглядел марку сигарет. – «Опал»! А зажевать есть чем? – я вытащил сигарету, и Катька протянула мне спички.
– Вот леденцы лежат, – холодно сказала сестра и затянулась. – Если только он себе какую-нибудь вешалку завел, я ему… всю рожу расцарапаю!
Она щелчком выстрелила горящим окурком и пошла к дому.
Я нашел окурок по малиновому огоньку в кустах черничника, загасил и выбросил за калитку, ведущую в лес.
Что они себе придумывают!.. Бедный дядя Жора…
4
Едва проснувшись, я понял, что уже середина дня и дядя Жора нашелся.
Я понял это по расположению солнца и радостному лаю Чарли, который носился по участку и лаял так, как он лает только с хозяином. Его лай то удалялся к лесному забору, то приближался к дому, и я подумал, что дядя Жора рад встрече и теперь гоняет любимого Чарлика, чтобы тот знал, как его любят.
Я соскочил с кровати и сдвинул занавеску.
