на переднее. В руках она сжимает букет дороникума, я же отдала предпочтение цветам купальницы. Сестра одолжила у мамы небольшую ленточку, чтобы мы могли обвязать ей цветы. Ехать с нами мама отказалась, потому что у неё «много работы».
– Отлично, – отзывается Приам, глядя на наши букеты. – У меня в кармане два доллара. Вряд ли хватило бы на цветы из магазина Холли.
Холли – это одноклассница Приама, у неё свой магазин цветов, и стоят они по нашим меркам недёшево.
– Не будем же мы вечно носить одни и те же цветы? – спрашивает Дженис, округлив глаза. – Не может быть, чтобы у тебя не было пяти долларов на цветы.
– Если бы у меня было пять долларов, Джен, я бы заплатил за бензин!
Кладбище Форт Хилл находится на другом конце Уестфорда. Ехали мы минут тридцать, но даже после того, как Приам остановил машину и убрал ремень безопасности, Дженис продолжает сидеть на месте в попытках собраться с духом. Я выхожу из машины и распахиваю её дверь.
– Приехали, сестрёнка.
Пока Дженис выползает из машины, я подношу букет купальницы к лицу и вдыхаю успокаивающий запах.
– Ненавижу такие места, – бурчит она. – Здесь всё так мрачно.
– Это кладбище, – констатирует Приам, который идёт впереди нас. – А не ярмарка.
– Спасибо, успокоил, – язвит сестра.
– Всегда пожалуйста, – он оборачивается и подмигивает.
Мы находим протоптанную тропинку, которая ведёт к ржавой калитке, и это вместо того, чтобы подняться по грунтовой лестнице и войти через главные ворота, как все нормальные люди.
На кладбище никого, многие могилы заросли сорняками так, что те даже перекрывают имена покойников. Приам находит могилу папы и жестом нас подзывает. Я подхожу ближе, и невнятная надпись на надгробии, выведенная белой краской, складывается в знакомую череду букв: Кеннет Адиссон.
Букет белоснежных лилий лежит на могиле отца. Если судить по внешнему виду – цветы ещё не потеряли своей живости. Их, скорее всего, принесли не раньше, чем вчера.
– Видимо, кто-то из соседей проходил мимо и решил почтить память, – пожимает плечами Приам.
Лилии подрезаны так, что невооружённым взглядом можно определить – они побывали в руках мастера своего дела. В Уестфорде они не так популярны, как в других городах. Я видела прекрасный сад с белыми лилиями только в Эхо. Бабушка их очень любит. И только она умеет срезать цветы с ювелирной аккуратностью и точностью, которую я сейчас наблюдаю.
– Здравствуй, папа, – я наклоняюсь и кладу купальницу рядом с лилиями.
Дженис, которая ровняется со мной, не спешит класть свой букет. Она нервно теребит лепесточки и начинает отрывать их один за другим. В этот миг я понимаю, что вряд ли когда-нибудь расскажу своим брату и сестре о том, что узнала вчера. Они никогда не были такими же любопытными и никогда не интересовались всем, как я. Может, они не хотят знать? Что-то мне подсказывает (наверное, здравый смысл),
