эмпирическая мораль здесь предполагаются, а затем аналитически регрессивным путем выводятся из априорных предпосылок морали; но они, как и высшие условия познания, чисто формальны, а содержание, материал даны posisriori. Здесь Кант впервые обнаруживает, что нравственные законы, в отличие от всех других практических предписаний, правил благоразумия, технических регламентов и т.д., являются категорическими, а не гипотетическими императивами, поскольку они предписывают образ действий, норму или максиму, безусловно ценную и волевую, но не просто условно ценную, а именно как подходящее средство для достижения цели, лежащей вне их. Если бы, как предполагает эвдемонизм во всех его особых формах и вариациях, счастье было конечной целью нашего воления и действия, то моральные законы деградировали бы до гипотетических императивов и тем самым лишились бы той безусловной обязательности, которая возвышает моральный закон или императив над всеми эгоистическими правилами благоразумия. Категорический императив, который, в отличие от эмпирических правил целесообразности, имеет характер и достоинство практической необходимости и обще значимости для всех разумных существ, является синтетической пропозицией a priori и, как и теоретические принципы чистого разума, чисто формальной пропозицией. Специфическим нравственным чувством является уважение к закону как таковому, вытекающее из незаинтересованного ценностного суждения, не искаженного и не подкупленного никаким эгоизмом. Отсюда высший принцип практического разума: «Всегда поступай так, чтобы ты мог желать, чтобы максима твоих действий была возведена в ранг общего закона для всех людей».
Законодателем моральных законов является не кто иной, как наш разум, независимый от чувственно-эмпирических импульсов, и поэтому позиция подлинной, критической морали – это позиция автономии, а все гетерономные моральные системы, т.е. те моральные системы, которые стремятся вывести моральные законы из авторитета, отличного от чистого суждения о ценности, должны быть отвергнуты как ложная мораль и аберрация. Независимость от эгоистических интересов и побуждений, независимость от открытого или тайного стремления к счастью, независимость от склонностей и отвращений, от надежд и страхов, независимость также от церковных догм и метафизических догм – это и есть автономия. Воля называется доброй, когда она повинуется самозаконному закону, признаваемому ради нее самой, и злой, когда она нарушает этот закон вопреки своей совести. Из автономии и категорического императива Кант выводит, в соответствии со знаменитым «Можно, потому что должно», свободу воли как высшее основное условие возможности нравственного сознания; а поскольку эту свободу нельзя найти ни в причинно-необходимом ходе природы, ни в действиях эмпирического характера, последовательно определяемых причинами, он наделяет ею «интеллигибельный» характер человека, который скрыт
