по узким тропам среди деревьев и кустарников. Мачеха злилась, надеясь: чем сильнее отругает, тем больше будет стараться безрукая падчерица в следующий раз.
Василика возилась с нитками, а сама думала, как там ее верный конь Яшень, достаточно ли овса ему давали, ласково ли гладили по рыжей гриве. Когда отец вернулся с подарками, дома устроили пир. Красавице Марве достался сверкающий кокошник, пышнотелой Любаве – жемчужные бусы, а младшая Василика, как и просила, получила славного жеребца. Помнится, Калину чуть не хватил удар. Купчиха кричала на мужа, напоминая, что потакать прихотям глупой девки не следует, что Василика до сих пор отказывается ходить на смотрины.
– Глаза б мои не видели, как она по лесам скачет! – причитала Калина.
– Так ведь и так не видят, матушка, – отвечала падчерица. – Или вы следом за мной скачете?
– Ах ты ж, бесстыдница! – пуще прежнего завопила мачеха. – А ну бегом в свою комнату, и чтобы не выходила до вечера!
Василика правда не понимала, почему Калина не выдаст замуж двух старших, тем более что им давно пора было. Отчего-то мачеха прицепилась к ней, как репей к подолу, и не отставала.
Василика тяжело вздыхала, перебирая воспоминания и стараясь хоть как-то отвлечься от опостылевшего шитья. Черная изба уже не казалась такой пугающей. Почему бы и впрямь не податься в божьи служки? Поддерживала бы святое пламя, ворожила на птичьих костях, предсказывая судьбу князьям, их женам и детям, и никто не посмел бы сказать ей слова поперек. Дев из черных изб уважали, иной раз приглашали на пиры, хоть и болтали за спиной дурное, поговаривая, будто у них под подолом вместо белых ног – копыта, а снизу торчат хвосты. Интересно – правда или пустые слухи?
Василика взглянула на догорающую свечу и усмехнулась собственной шальной мысли. Не сбежать ли ей вместе с Яшенем на вечерок? Мачеха подумает, что она вышивает или спит, а в конюшню не сразу заглянет. Если ее и хватятся, то очень не скоро.
Спутавшиеся в очередной раз нити выпали из рук вместе с тканью. Василика быстро переоделась, потушила огарок и тихонько, как мышь, пробралась во внутренний двор. Измотанные слуги смотрели третий сон, петухи молчали, дожидаясь рассвета, только Трехликая Богиня-Мать со своими многочисленными детьми глядела на Василику и словно улыбалась.
Огненный Яшень радостно заржал, увидев хозяйку. Пришлось шикнуть на коня – иначе всех перебудит, и тогда Калина начнет кричать и хвататься за сердце. Василика взяла Яшеня под уздцы и вывела из конюшни, ступая тихо-тихо, без лишних шорохов. Когда ворота остались позади, она облегченно выдохнула, вскочила в мягкое седло и натянула поводья. Конь громко заржал и понес ее далеко-далеко. Не успела она мигнуть, как батюшкин дом вместе с рядом других купеческих крыш скрылся в ночной мгле.
Калина давно собиралась перебраться в город вместе с дочерьми, чтобы быть поближе к людям и подальше от жути и навий, но все время находились другие дела. Чутье подсказывало Василике, что
