при мертвенном свете ракет реку и левый берег. Наша задача была доплыть до немецкого берега и, под его прикрытием, сосредоточиться группами, подняться вверх и уничтожить укрепления, узлы сопротивления, живую силу.
Вода кипела от взрывов; тысячи осколков от мин и снарядов во всех направлениях пронзали воздух, убивали и ранили солдат, ломали брёвна плотов и лодки. Надежды добраться до берега не было, да и там нас ждала смерть, но мы гребли и гребли. Иногда кто-нибудь из находившихся в воде хватался за наш плотик или за протянутую нами руку, но осколки поражали людей, и они тонули. Многие не умели плавать и тонули сразу, намокшее обмундирование и оружие тянули на дно.
До берега оставалось метров сто (это сейчас, через десятилетия, оцениваю расстояние, тогда об этом не думал), и здесь из шестиствольного миномёта немцы дали залп, вокруг кучно легли мины, плотик взлетел, снова упал, и двое солдат, спасённых нами и цеплявшихся за доски, были убиты осколками, только сержант и я остались живы, всё время гребли, и ни один из нас не получил даже царапины.
Что спасало и уберегало нас? Что?
Брызги воды при взрывах секли по лицу, рукам, а мы всё гребли и гребли. Рядом прогремел взрыв, плотик завертело, закачало, и я понял, что сейчас мы погибнем.
Сержант опустил остаток весла, замер, и сквозь взрывы, вой мин, осколков и снарядов я увидел и услышал, как он несколько раз перекрестился и отчётливо сказал: – Помилуй меня, Господи, прими дух мой с миром, а если сохранишь жизнь – уйду в монахи и стану иереем, но не как я хочу, Господи, а как Ты. Помилуй меня, Господи.
Несмотря на то что вокруг слышались оглушительные взрывы, крики людей, ужасающая ругань, я чётко услышал сказанное. Мне было девятнадцать, что я знал в то время о Боге – обрывки высказываний! Но где-то в сознании глубоко-глубоко всегда жила мысль: есть что-то высшее, вероятно, это Бог, но о православии, христианстве не знал ничего.
То, что сделал сержант, удивило меня, вероятно, он тоже хотел жить и поэтому обратился к Богу. Хотелось и мне остаться живым, и я, с истинной верой внутренней и мольбой, тоже перекрестился несколько раз и сказал: – Господи, помоги и спаси! Обязательно приму крещение. Помоги, Господи!
О таинстве крещения из разговоров в семье, хотя и неверующей, я знал. И, пока мы плыли, всё время просил Бога спасти нас.
Плотик перестал крутиться. Сержант сказал:
– Грести буду я, а ты людей из воды вытаскивай. Схватывал утопающих за руки, одежду и втаскивал на плотик. Вытащили мы с сержантом восемь человек, некоторых с оружием, двое были ранены. Плотик сильно перегрузился, до берега оставалось метров пятьдесят; гребли все спасённые солдаты – палками, руками, кто чем мог. Немецкие мины и снаряды нас больше не достигали, высокий берег Днепра защищал. Но опасность быть убитым не уменьшилась – из прибрежных окопов немцы поливали нас автоматным и пулемётным огнём.
Наконец плотик ткнулся в берег, вытащили
