– в черепках разбитых глиняных амфор, в поросших травой улицах, в мрачной тишине оконных провалов сохранившихся домов. Мощеные ровными булыжниками дороги сдавались под натиском времени – некоторые камни уже раскрошились, между другими упорно пробивались кусты и кое‑где даже небольшие деревца. Не было ни одного абсолютно целого дома, но некоторые выглядели несколько лучше других. В одном из таких зданий мы обнаружили странную картину – стены комнаты (судя по остаткам очага, это могла быть кухня) были изборождены глубокими царапинами, какие оставляет на сыром песке кошка, раскапывая для себя ямку. Хотя какое чудовище могло так повредить вековые камни? Или, может, эти борозды были частью древней культуры населявших эти места людей?
В соседней комнате мы нашли кучку пожелтевших от времени костей. Кому принадлежали эти останки, мы так и не смогли определить, а рядом не было никаких вещей, которые могли бы хоть что‑то прояснить. Похожая картина была и в других домах, странные царапины встречались даже на наружных стенах зданий. Кое‑где эти борозды были покрыты мхом и плесенью, но все равно угадывались на толстой каменной кладке. В городе не было ни души. Даже птицы не гнездились в сохранившихся комнатах, не было тут и вездесущих мышей. Эти развалины производили неуютное впечатление – как будто город хранил страшную, давно забытую всеми тайну, ревностно оберегая свой секрет от случайных путников…
В поисках места для ночлега мы выбрались на городскую площадь. В центре её высился полуразрушенный фонтан в виде человеческой фигуры, сквозь брусчатку мостовой пробивалась трава… Везде царила тишина и запустение. Мы с друзьями молча разбрелись по площади, стараясь ступать как можно тише. Почему‑то казалось, что громкая речь или смех осквернят это место или, еще чего хуже, разбудят что‑то мрачное и злое, до поры до времени спавшее где‑то под землей. Я подошла ближе к фонтану. Его каменные бортики, когда‑то гладко отполированные, сейчас покрылись сеткой мелких трещин, воды в бассейне не было уже много сотен лет. Я присела на бортик, разглядывая те же длинные глубокие царапины, которые, как и во всем городе, во множестве имелись и здесь. Провела рукой по этим странным каменным ранам, оставленным неизвестным существом, и, подняв голову, снова подумала, что я сошла с ума. Как‑то слишком часто стали меня посещать подобные мысли…
Я сидела на бортике изумительно красивого фонтана, кристально чистая вода плескалась в отполированных до блеска каменных стенах. Дно бассейна покрывала цветная мозаика. Фигура в центре оказалась скульптурой юной девушки с лежащим на ее плече кувшином, из тонкого горлышка которого лилась ровная журчащая струя. В воздухе пахло теплом и свежестью раннего лета, от воды веяло приятной прохладой. Вокруг сновали по своим делам незнакомые странно одетые люди – на мужчинах и женщинах были одинаковые платья‑плащи до пола, перетянутые на талии поясами. Яркое летнее солнце ласково обнимало обнаженную кожу рук – я была одета в такое же платье,
