Это хорошо, что не умеете.
ШИРЯЕВ. Ладно, молодёжь. Помянем племянника моего, Володю. Пусть земля ему всегда будет пухом, царствия ему небесного. Добрый, славный был хлопец: надёжный, открытый (крестится).
Нина пьет водку, закашливается.
НИКОЛАЙ. Вы запейте соком, Нина.
НИНА. Я же предупреждала вас (пьет томатный сок).
НИКОЛАЙ. Очень общительный, да. Мы с Володей как-то сразу нашли друг друга, оба с Волги, водители. Я на «Камазе», он – на «уазике». И, главное, неделя оставалась до дембеля. А вокруг Аргунское ущелье, горы – красота. Война давно закончилась, решили напоследок прокатиться и полюбоваться. Но мины-то ещё остались не обезвреженные. Может быть, это была последняя подлая мина в Чечне. Нас предупреждали об этом участке, а мы не послушались.
НИНА. Кто первый предложил поехать?
НИКОЛАЙ. Я не помню.
НИНА. А всё-таки?
НИКОЛАЙ. Какая теперь разница? Ничего уже не изменишь. Володя на месте погиб, а я зрение потерял. Осколками контузило меня вдобавок. Несчастный случай.
НИНА. Лечились в госпитале?
НИКОЛАЙ. Да, в Аргуне, а потом вернулся домой, в город. Мне выделили отдельную комнату в общежитии – клетушку, десять метров, Нина. Камера с чёрными мыслями – так я её называл. В ней и куковал, пока не созвонился вот с Борисом Назаровичем и не приехал сюда
НИНА. Ну и правильно сделали.
ШИРЯЕВ. Вот и я говорю: Коля, оставайся! Здесь теперь твой дом. Что город? Это мясорубка, суета, в нём все превратились в роботов. Свалишься на улице – никто не подойдёт. Перешагнут.
Звонит сотовый телефон, лежащий на столе.
ШИРЯЕВ (отвечает по телефону). Да, Захар Петрович! Я дома, а сегодня годовщина у Володи. Помянул его, конечно. Он мне был как сын, сами знаете. Двести грамм принял, как полагается…А что случилось? Да, понятно, подменю, какой вопрос. Всё, буду через десять минут. Только ничего, что я уже выпил? Ну да, выходной сегодня, в школе никого нет. Договорились…Вот, ребятки, не дают мне с вами посидеть спокойно. Начальник охраны звонил. Оголился пост наш в школе. Витю Чернышова увезли на «скорой» с подозрением на инфаркт. Надо его срочно подменить. А вы продолжайте. Нина, будешь за хозяйку. Пирожок возьму с собой?
НИНА. Обязательно.
ШИРЯЕВ. Значит, не прощаюсь с вами (уходит).
НИКОЛАЙ. Удачи, Назарыч!
НИНА. Коля, что же вы не угощаетесь? Я зря старалась?
НИКОЛАЙ. Да, конечно (пробует пирог). Ой, ничего вкуснее в жизни я не пробовал. Честно. Знаете, Нина, я уже неделю в Назарьеве, а, кажется, всегда здесь жил.
НИНА. Это вы сейчас так говорите: зимой. А когда Волга вскроется, всё зацветёт, задышит – лучше места в мире не найдёте. И ни в какой город не захочется.
НИКОЛАЙ. Возможно…Ты работаешь здесь?
НИНА. Да, на ферме, дояркой. А что? Мама – мой начальник, бригадир. Отец пил по – страшному, нас бросил. Теперь в городе по рюмочным ошивается.
НИКОЛАЙ. Может, вернётся ещё, одумается?
НИНА. Сомневаюсь.
НИКОЛАЙ.
