всего личного состава сварганить дураку новый ящик. Шеф даже нашёл материал.
17 апреля. В Неврологии, в частности, вычистил 6 раковин. Больные, курившие в гальюне, с безмолвным почтением наблюдали, как я стремительно раскручивал один за другим сифоны раковин, выкидывал из них дерьмо, промывал сифоны и свинчивал их вновь, а сестра-хозяйка с Неврологии спросила: «Слава, вы водку пьёте? Ну, за то, что вы всё сделали». Пить я, впрочем, не стал. На рыбалку2 я ходил тоже. Кстати, этим интеллектуальным занятием занимаюсь только я один в мои смены. Поскольку я рыбачу, то ни Ламивитному, а тем более Бриллиантовому это уже и ни к чему. В моё отсутствие приходил изгнанный Серёга-электрик за своими шмотками, вызвав у Александра волну веселья.
21 апреля. Гвоздём программы был засорившийся слив в ординаторской на Эндохирургии3. Сперва я пробовал прочистить его самолично, потом начали ковыряться вместе с Александром, причём он даже лазал в люк, а я вертел ручку. В итоге пришёл сам Андреич: они с Александром пихали трос через ревизию4, я караулил над открытым люком с граблями, а медсестра спускала воду с унитазов второго этажа. Андреич в итоге заключил, что некто бросил в унитаз рулон туалетной бумаги. Рулон не достали, но система стала функционировать.
Остальные заявки были по мелочи. Обед выдался не особо удачный. На первое была вода с гречкой и картофелем. а на второе – бронебойная каша с ошмётками курицы. «Саша, – сказал, Андреич, – не знаешь, где они на кухне хранят гранаты?». Андреич имел в виду, что гранату засовывают курице в задницу, а после взрывают. Однако супяру я таки съел, купив, впрочем, кусок колбасы; что же до кашки, то остатки утром её полетели с раската на корм приблудным котам.
Вёл беседы с Духовным. «Чего это вы так разорались?» – с удивлением спросил пришедший Андреич. Также был и Учтивый. Что до Андрюши, то весь день он был занят поисками на сей раз ледоруба, который мы когда-то с Андреичем конфисковали. Ясное дело – когда было сухо и надо было подметать территорию, Андрюша искал лопату, а сейчас, когда надо лопатой чистить дорожки, он ищет ледоруб, хотя льда давно нигде нет и в помине. Его напарник, Инфернальный, тоже неясно, чем занимался весь день.
25 апреля. После обеда – вторая серия прочистки другого, но всё того же слива в Эндохирургии. К процессу присоединился и сам Андреич. В люк лазили как я, так и Александр. И хотя рулон бумаги вновь не достали – а то, что в трубе засел именно рулон бумаги, сомнений нет, – толку добились. «На сегодня хватит», – сказал Андреич. Прочие заявки были мелки и необременительны.
Менты привезли в Приёмный Покой очередного бомжа. Он долго сидел на лавке, а потом припёрся к нам и спросил, нет ли у нас верёвки, хотя бы метра два. Оказалось, что бомж желает вздёрнуться. Обратившись с той же просьбой к нашему шофёру, бомж продолжил сидение на лавке.
Рыбалка – процесс очистки канализационных колодцев. В колодец опускалась металлическая корзина, в которой скапливались бинты, вата, шприцы, иголки и прочее добро, а фекальный поток продолжал свой победный путь в залив. Корзину надо было регулярно вытаскивать и опорожнять; для установки её надо было лезть в колодец.
Так назывался хирургический корпус, где палаты были комфортнее обычных и платные, а медицинская помощь оказывалась за деньги.
Ревизия: здесь – маленький люк в канализационной трубе.
