меня с мистером Хорганом.
На меня накатывает волна переживаний, но я удерживаюсь от расспросов. Интересно, что он еще расскажет.
– Женщина она была занятая – работа и вообще. Мечтала сделать карьеру. Хотела даже на окружного прокурора когда-нибудь баллотироваться. Вы об этом знали?
Я медлю с ответом. Марти смотрит на меня испытующе.
– В прокуратуре многие считали, что так и будет.
– Вы-то сами хорошо знали маму? Работали вместе или как?
– Иногда работали вместе, – говорю я, но, видимо, он догадывается о том, что я не совсем откровенен с ним. – Вы начали рассказывать, как приехали сюда и встретились с мамой. Что тогда произошло?
Ему, кажется, не хочется говорить, но он привык слушаться взрослых. Поболтав кистью в банке с водой, он отвечает:
– Да ничего особенно. – Марти поворачивается ко мне, встряхнув гривой медно-рыжих волос, смотрит на меня в упор: – Она ничего не рассказывала о том, что было раньше, когда я был маленьким. Мне хотелось знать все, а она считала, что прошлое не в счет.
Я киваю, и минуту-другую мы оба молчим.
– Я, наверное, мало что для нее значил, понимаете? Нет, она хорошо ко мне относилась, но по большому счету ей было все равно. Поэтому мой предок и не хотел, чтобы я ехал сюда. Все эти годы он оправдывал маму, говорил: что было, то прошло. Он не хотел, чтобы я думал, что мама ушла из-за меня. Но сам-то он знал, из-за чего. – Марти кладет кисть. – Хотите знать правду? Это мистер Хорган уговорил меня пойти на похороны. Сам бы я не пошел. Не проститься с родной матерью – это ведь ужасно, правда?
– Не знаю, – пожимаю я плечами.
Марти снимает холст с мольберта и разглядывает его. Он видит, что я наблюдаю за ним, и, кажется, не возражает. Совсем юный, думаю я, и такой трогательный.
– Моя мама умерла, когда я учился в юридическом колледже, – негромко говорю я. – На следующий день я перестал разговаривать с отцом. Но он все равно уже собрался уезжать в Аризону. Полквартиры было заставлено коробками. Оказывается, он давно купил там участок и трейлер. И никому ни слова об этом. Если бы я не зашел домой, он уехал бы, даже не попрощавшись. Так иногда бывает – не складываются отношения между родителями и детьми.
Марти не отрываясь смотрит на меня. Его поражает моя откровенность.
– И что же тогда делать? – спрашивает он.
– Постараться стать взрослым. И жить по-своему. У меня есть сын, и я его очень люблю.
– Как его зовут?
– Нат.
– Нат, – повторяет Марти. – А у вас с мамой как было? Вы ведь не просто работали вместе, правда?
Задавая этот вопрос, он посмотрел на мое обручальное кольцо, рассчитывая на откровенность.
– Да, мы были близки в прошлом году, совсем недолго.
– А-а… – неодобрительно качает он головой. Конечно, лучше бы на моем месте был человек, которого с его матерью не связывали бы никакие отношения, но увы…
