и бреду к единственному свободному стулу на самом краю, между двумя цветочными сооружениями на подставках. Я сажусь. Шок, кажется, проходит, но в этот момент над самой моей головой раздаются могучие и торжественно-тягучие органные аккорды. Священник произносит первые слова, и меня снова охватывает изумление, к которому примешивается горечь обиды и невыразимой печали. Я ничего не знал. Непостижимо, как она могла скрывать такой факт своей биографии. Я давно догадывался, что Кэролайн была замужем, но о сыне она не проронила ни слова, хотя он находился совсем близко.
Я с трудом подавляю желание уйти, выбраться из этой театральной полутьмы на чистый отрезвляющий свет. Усилием воли я заставляю себя остаться.
После коротких выступлений преподобного мистера Хиллера и Риты Уорт из Коллегии женщин-адвокатов на подиуме появляется Реймонд Хорган. Стихает шепот, присутствующие замирают, наступает ответственная минута. Прокатившаяся по рядам волна ожидания заставляет меня очнуться от моих тяжелых дум. У Реймонда-политика масса недостатков, но он превосходный общественный деятель, оратор – словом, величина. Полнеющий и лысеющий, он стоит на возвышении в своем дорогом темно-синем костюме и, как маяк, посылает сигналы силы и скорби.
Его речь изобилует байками. Он рассказывает, как нанимал Кэролайн, несмотря на возражения матерых прокуроров, которые считали, что те, кто осуществляет судебный надзор, простые социальные работники. Хвалит ее твердость и смелость. Вспоминает выигранные ею дела и как она своими аргументами клала на обе лопатки защитников и судей. Ей доставляло удовольствие нарушать устаревшие правила. В устах Реймонда эти бесхитростные рассказы проникнуты какой-то особой душевностью и сладкой грустью.
Я, однако, еще не оправился от шока, пережитого несколько минут назад. Я чувствую, как обида, удивление, пронзительная проникновенность Реймондовых слов, моя глубокая, моя невыразимая печаль доходят до предела, и отчаянно пытаюсь сохранить самообладание. Я уговариваю себя не ехать на погребение. У меня куча работы, а прокуратура и без меня представлена Реймондом. Секретарши, стенографистки и прочие наши пожилые дамы, которые всегда недолюбливали Кэролайн за заносчивость, а теперь плачут у ее гроба, будут тесниться у края могилы, рыдая над концом еще одной жизни. Пусть они и смотрят, как Кэролайн зарывают в землю.
Реймонд закончил говорить и идет на свое место. Его выступление всколыхнуло аудиторию.
Я не слушаю слов священника, потому что решил – еду в контору. Как и велел Реймонд, снова примусь за розыск убийцы Кэролайн. Никто не посетует на мое отсутствие на кладбище, и менее всех сама Кэролайн. Я уже отдал ей все почести. Слишком много почестей, сказала бы она. Я уже оплакал Кэролайн Полимус.
Глава 2
В прокуратуре всех словно смыло цунами. Залы заседаний пусты. То тут, то там надоедливо звонят телефоны. Две дежурные секретарши бегают по коридорам, отвечая на звонки.
Даже в лучшие времена помещение прокуратуры округа Киндл имеет мрачный вид.
