предстоящего допроса. Которого, кстати, не последовало. Я обернулся. Журналист все еще стоял посреди кабинета, оглядываясь по сторонам и заметно нервничая.
– Можете начинать. – Парень подпрыгнул.
– Статья выходит в печать в конце октября. Нам нужны фото для первой полосы и разворота. Меня послали, чтобы я сделал кадры в непринужденной офисной обстановке.
Я прищурился. Не любил, когда меня снимали, эта информация не была новостью для журналистов. По всей видимости, Boston Globe было плевать.
– Можете взять в Сети любую фотографию и прилепить на свою обложку, – отрезал я.
– Мистер Донован… сэр… – Он снова покраснел, да что же это такое! – Все фото в нашей газете эксклюзивны, мы не можем брать снимки из других источников.
Я поморщился от внезапной головной боли. Чертова Сью.
– Ну конечно, – хмыкнул я. – Ладно, валяй. У тебя двадцать минут, потом у меня встреча.
Это была ложь. Не совсем искусная, но парень не подал вида, расчехляя свою сумку и устанавливая сборное оборудование. Он провозился добрых пять минут, направляя мне в лицо какой-то отражатель и навязчиво щелкая пробные кадры.
– Сэр, не могли бы вы расслабиться и представить, что меня здесь нет? Знаете, как будто вы просто прибыли в офис, чтобы делать свою работу.
Я бросил на него испепеляющий взгляд и уселся в свое кресло, продолжая вчитываться в договор, который оставил на столе.
– Прекрасно, только могу я попросить вас снять пиджак?
– Это еще зачем?
– Сделаем вид, что вы засиделись над документами, так будет естественней. Ну, вы ведь не можете целый день усердно работать при параде. Это сковывает движения и мешает.
– Тебе то откуда знать, Питер Паркер?
Губы фотографа скривились. Я закатил глаза и снял долбаный пиджак, погружаясь в работу. Не успел абзац, отпечатанный на бумаге, закончиться, как меня снова прервали.
– Отлично, просто прекрасно! Как насчет фото в полный рост у окна с видом на город? – Пришлось нехотя оторваться от договора.
– Знаешь, становится все трудней делать вид, будто тебя здесь нет. – Я повторил его фразу, при этом рисуя в воздухе кавычки, но затем встал и отошел к окну.
Двадцать минут давно уже закончились, как и мое терпение.
– Еще немного. Развернитесь лицом к Бостону! – Я сделал, как он велел, убирая руки в карманы брюк.
Весь этот процесс напоминал что-то давно забытое. Щелчки фотоаппарата за спиной въедались в мозг, методично докапываясь до моментов, которые я хранил глубоко в памяти, но боялся открывать. Была причина, по которой ненавидел фотографироваться, ведь каждый новый звук, издаваемый за моей спиной, пробуждал внутри отголоски старой боли.
– Думаю, достаточно. – Резко развернувшись, я протиснулся мимо фотографа, наскоро раскидал документы по папкам и подхватил пиджак; посмотрел на часы, всем видом намекая, что хотел бы закончить.
Фотограф недоверчиво уставился на меня. Цепкий
