качество, как правило, постепенно порождает чувство непогрешимости, замешанное на высокомерии и тщеславии. Ну, а затем оно незаметно переходит в постоянную злобу к тому, кто позволяет себе любое, даже самое маленькое, критическое замечание в отношении человека, одолеваемого пороком себялюбия, ибо критика в таком случае ошибочно воспринимается, как покушение на собственную мнимую свободу. Ну, а злоба, как известно, есть вечный спутник мести…
– Эдик, я плачу тебе деньги и заметь большие деньги не за то, чтобы ты, как каменный истукан, стоял рядом и слушал, как меня оскорбляют. Мне какие-то мужланы просто хамят, а ты сопли жуёшь! – не оборачиваясь сквозь зубы процедил режиссёр.
– Степан Дорофеевич, не волнуйтесь, я приведу этого хама в чувство в самое ближайшее время и быстро вобью в его тупую башку, кто есть ху! – мгновенно отреагировал охранник.
– Вбей, Эдик, вбей! Мне наср… ть, кто он и откуда! Понял? Я всем плачу бабки, и этому консультанту тоже! А он от меня морду воротит, видите ли, я ему «тыкаю»! Ты им обоим, Эдик вправь мозги! А то, если один раз позволишь кому-то безнаказанно нахамить, потом открыто посылать будут на три буквы!
– Ну, что вы?! – хотел успокоить своего босса охранник.
– Да, да, Эдик! Будут посылать! Я знаю….
Вот такой разговор произошёл между маститым режиссёром и его телохранителем, пока мы осматривали декорации и естественно ничего не знали о его содержании и недовольстве режиссёра. Тут со съёмочной площадки до наших ушей донеслись отборные ругательства. Видимо, Димкин ответ здорово испортил настроение Зеркалович-Романовскому, и он теперь вовсю распекал своих сотрудников, решив на них сорвать свой гнев.
Глава третья
рассказывает о том, как во время съёмок можно сделать удивительную находку и даже услышать легенду о «живой земле».
* * *
Первый съёмочный день начался для нас не только со скандала с начальником охраны режиссёра, но и с небольшого происшествия. Сокольников потерял свои уникальные эксклюзивные «Командирские» часы, сделанные по спецзаказу в двух экземплярах. Их в 91-ом году прошлого века вручил мне и Димке лично начальник Главного разведывательного управления генерал-полковник Корабелов. Мы искали пропажу часа два, но наши усилия оказались тщетными. Хронометр словно в воду канул. Сокольников, конечно, очень сокрушался по этому поводу, да и мне было искренне жаль, ведь эти часы были дороги каждому из нас как память.
– Может, браслет порвался? – задавал сам себе вопрос мой друг и тут же давал на него отрицательный ответ, – но не мог он порваться, не мог!
– А ты их не снимал?
– Зачем мне их было снимать? Ничего не понимаю! Просто фантасмагория какая-то! – продолжал сокрушаться Сокольников по поводу потерявшихся часов.
– Давай
