дома, чудом уцелевшего в эпоху повсеместного разрушительно-строительного бума. Взбежав по лестнице, он увидел второго ППСника, тоже сержанта. Физиономия парня показалась знакомой. Ничего удивительного, наверное, пересекались где-нибудь: мир тесен, а Москва – тем более. Тот, по всему видать, тоже узнал петровского опера, поскольку приветливо кивнул. Заглянув через плечо сержанта, Гришин смог различить лишь контуры лежащего на лестничной площадке неподвижного тела. Тусклая лампочка под потолком светила еле-еле, и в царящем вокруг полумраке трудно было что-либо рассмотреть. Андрей отодвинул милиционера и прижался к перилам, пропуская вперёд проводника со служебной собакой.
– Давай-ка, чуть в сторонку. Дэзи у нас – девочка опытная. Пусть поработает. Вдруг что-нибудь полезное унюхает, – пояснил он сержанту.
Псина деловито прошла мимо них и, уткнув нос в пол, стала методично обследовать все вокруг, потом, видно, учуяв что-то, решительно двинулась вниз по лестнице. Гришин едва успел напутствовать кинолога:
– Сережа, будешь проходить мимо нашего водителя, скажи, чтоб принёс фонарь помощнее, а то здесь ни черта не видно. И пригласи остальных… – Потом снова обратился к сержанту: – А у тебя какой-нибудь осветительный прибор есть?
– Найдется, – в голосе парня слышались те же нотки замешательства, что и у его коллеги, оставшегося внизу. – Мы, конечно, не трогали ничего, но посмотреть-то посмотрели…
Андрей взял протянутый фонарик, включил его и, направив луч света на тело, поинтересовался:
– И что увидели? Опаньки!
Это дурацкое «опаньки» срывалось у него с языка непроизвольно и в исключительно редких случаях. Сейчас был тот самый случай. Сразу стало ясно, что именно произвело на местных милиционеров столь неизгладимое впечатление. На площадке, раскинув руки в стороны, лежал на спине молодой человек с ножом в груди. Но не это озадачило бывалого сыщика – удивление вызвало, чересчур уж своеобразное одеяние убитого. Андрей задумчиво пробормотал:
– Не припомню, чтобы где-то поблизости проходил костюмированный бал…
Парад раритетов
Прошла неделя.
Cидя за столом в своем кабинете, Гришин перечитывал протокол осмотра места происшествия. Значит, так: «…труп мужчины, на вид двадцати-двадцати двух лет, рост около ста семидесяти пяти сантиметров, волосы русые… каких-либо документов, удостоверяющих личность, при нем не обнаружено… ножевое ранение в области сердца… на момент осмотра орудие убийства находится в раневом канале…» Криминалист на ручке, вроде бы, пальчики зафиксировал. Что-то здесь не вяжется. На бытовуху не похоже – очень уж удар профессиональный, да и ножичек, по мнению эксперта, явно не кухонный. Зато отпечатки убийца на память оставил. Странный какой-то киллер. То ли совсем безбашенный, и клал он на все последствия, то ли вырос на краю света в глухой деревне, где даже телевизора нет… Потому как в начале двадцать первого века самый распоследний дебил, периодически просматривая детективные сериалы по «ящику», прекрасно знает: надень
