высотка в центре Москвы. Но это вряд ли. Макс работал обычным рядовым охранником, коих сейчас тысячи в столице и его скромная персона никак не могла заинтересовать не то что конкурентов, но даже встречных прохожих. Он плеснул себе в кружку армянского коньяка из уже початой бутылки, чтобы успокоится, потом из горла допил остатки. Жуткий день сегодня выдался. Развод, потом ключи, теперь окно.
Надо запереть дверь и ложиться спать, а завтра сменить все замки, а лучше и саму дверь, которую одним плечом то выбить можно. Макс решил, что на данный момент – это самое мудрое решение. Он взял ключи и запер ими дверь. Ключи оставил висеть в замке. Сам еле доплелся до дивана, упал на него и тут же заснул.
Ночью Макс спал беспокойно. Ему снились бесконечные коридоры, лабиринты комнат, слышалось хлопанье дверей, разговоры как будто совсем рядом, за стеной. Он даже несколько раз просыпался, как в болезненном бреду приподнимал голову и снова бессильно ронял ее на подушку и проваливался в забытьё.
Утром он проснулся от запаха свежесваренного кофе и звона посуды на кухне. В зал заглянула бывшая жена:
– Ага, проснулся! Тебе разве не надо на работу ? Я хожу- гадаю, твоя сегодня смена или нет, стараюсь не шуметь.
Макс смотрел на нее, удивлённо хлопая глазами, и ничего не понимал. Откуда она взялась?
Он встал и пошел за женой на кухню. На столе стоял завтрак. Марина не готовила ему уже года два или три. Яичница, тосты и чёрный кофе – всё как он любил.
– Ты чего здесь делаешь? Ты как вошла? Ты за вещами? – спросил он
– Куда вошла? Какими вещами? Я завтрак тебе приготовила. Мне уже пора выходить на работу – затараторила бывшая жена – Так ты сегодня дома?
– Дома… – эхом повторил за ней Макс
– Совсем я запуталась с твоим волчьим графиком. Уходи с этой работы. Давно тебе говорю. Всё, пока, помой посуду! – Марина чмокнула его в щеку и пошла в прихожую одеваться.
Макс в ступоре сидел над тарелкой яичницы. Только когда входная дверь захлопнулась за женой он начал приходить в себя. Он встал и подошел к окну. Макс хотел увидеть, как жена выйдет из подъезда и сядет в свой вольво. Но ничего не происходило. Совсем ничего. В безлюдном дворе только грустно покачивались от ветра голые ветви старых тополей. В остальном – та же грязь и беспробудная серость, что и накануне, даже истоптанный им самим круг следов у подъезда, когда он в сумерках курил дамскую сигарету, а после искал брошенные в него ключи в снежной каше. Он простоял, прижавшись лбом к оконному стеклу, минут пятнадцать, но жена так и не вышла из подъезда.
Вспомнив о своих злоключениях вчерашним вечером, Макс коснулся ключицы. От прикосновения плечо сильно начало саднить. Он приспустил мятую рубашку, скосил влево взгляд и увидел огромный багровый синяк, расплывшийся пятном- осминогом по всему плечу, спускавшийся своими щупальцами на спину и грудь.
– Надо было сразу приложить
