а у некоторых наоборот открытость. Формируется поведение, основанное на травме, и ограниченных возможностях. Это внутри. Это то, что не видно, и может быть разным. А теперь про видное. Потому что интересно.
Будем мыть кости Диме. Рост у этого товарища я думаю, был 185-190 сантиметров. Когда я узнала всё о его травме, мне было это заметно даже под спортивными штанами. Визуально было видно, опять же только мне, было видно, что под гачей палка. Но, а если не знаешь в чем дело, то и не поймешь. Потому что прихрамывал он, действительно слегка, можно было подумать, что это последствия ушиба или вывиха. Но такие вещи очень отражаются на уверенности человека. Поэтому, Димка сутулился, прятал руки, заискивающе улыбался. Да, он хотел нравится людям, но боялся, что они увидят его раздетым. Мне знаком этот страх.
Теперь разденем его. Да, тело у него было идеально. Молодое мужское тело. Ну сразу представьте рост выше среднего, и отсутствие лишнего веса. Этим все сказано. Лицо симпатичное, можно сказать красивое, открытый взгляд, яркие губы, синие глаза. Все по высшему разряду. Ну реально, он был очень хорош. И внешность, и сложение. Просто молодой бог.
Ну а теперь переходим к ноге. Просто живая палка. Мышцы под кожей есть, но очень по минимуму. Реально, травматологи старались изо всех сил. Но более-менее ноги не получилось. Эстетически. Но она получилось функциональной. Эта нога ходила и даже бегала, переносила физические нагрузки. Сверху все это было обтянуто пересаженной кожей. И может сейчас, если он жив, как-то все заровнялось, а тогда все это было после пересадки. Знаете, как размножается пересаженная кожа? Такими мелкими пузырьками. Я не знаю, как описать общую картину. Лоскуты кожи, окруженные пузыриками и испещренные швами. Больше нет слов.
Все это, в основной массе, было красным, швы грубыми, по- другому не получилось, и это все еще и шелушилось, пересаженная кожа очень сохнет. Все равно полную картину я не смогу описать достоверно. Слов нет. Примерно так. Нога освобожденного узника Бухенвальда после трехлетнего заключения. Красно розовая, как будто обожженая, с постоянно шелушащейся кожей. И она, эта нога, приделана к идеальному молодому телу. Трындец. Протез бы выглядел лучше. Но она была функциональней. Да и как ни крути, она была своя.
Я так и не привыкла к этому зрелищу. Не знаю почему. Когда я смотрела на его ногу, у меня по коже бежали мурашки. Какие я испытывала чувства с учетом того, что я знала, как собирали эту ногу? Каждый раз, когда он раздевался, я вздрагивала. Ну очень страшная картина и страшный контраст. И мне почему-то казалось, что он и сам на свою ногу не может смотреть без дрожи и страха. Вот такая была нога. Это моя картина тридцатипятилетней давности. И я ее помню. ПОТОМУ ЧТО ЭТО БЫЛО СТРАШНАЯ КАРТИНА. И никак по-другому
Димка обнял меня и притянул к себе. Я, конечно, старалась изо всех сил быть такой, как обычно, не знаю получалось или нет. Но я реально боялась его ноги, боялась, что я задену ее, что почувствую шершавую кожу, да и вообще эта палка проткнет меня. Помню, как вчера свое мерзкое состояние. Я старалась прижаться к нему так, чтобы диссоциироваться от этого ужаса. По-другому в тот момент эту ногу я назвать не могла. Башкой я понимала,
