ты или нет – не наше дело, – подал голос малый со шрамом на щеке. – Велено тебя побить, и мы исполним повеление.
Воющего от страха юношу выволокли из-за куста и принялись лупить дубинами. Избиение происходило на берегу бухты Золотого рога, неподалеку от лодочной пристани, где было полно людей. Но никто, конечно же, не стал вмешиваться.
– Святой Боже, помоги! Пресвятая Богородица не оставь! – крикнул Фотий по-русски и тут же получил по голове сильный удар, от которого потерял сознание…
Приходя в себя, музыкант услышал откуда-то издали неясное бормотание, а немного погодя стал различать слова:
– Кости целы… Жив будет… Досталось ему…
«А ведь речь-то русская!» – удивился Фотий и открыл глаза.
Он лежал в чистой постели, возле которой сидела в деревянном кресле немолодая синеглазая женщина, одетая во все темное.
– Очнулся, – удовлетворенно произнесла она.
– Живучий паренек, – сказал с усмешкой появившийся рядом с женщиной старик.
– Где моя дуда? – выдавил из себя Фотий.
– У меня, – ответил старик.
– Кто вы? – спросил юноша.
Женщина гордо вскинула голову.
– Я дочь киевского князя Мстислава Владимировича. На родине меня крестили Евпраксией, а здесь назвали Зоей.
Фотий, конечно же слышал о славном Мстиславе Владимировиче, прозванном на Руси Великим. Хоть и умер этот князь пятнадцать лет назад, память о нем была еще жива.
– А как ты в Царьград попала? – поинтересовался музыкант.
Зоя окинула его пронизывающим взглядом.
– Как все девицы нашего семейства попадают в чужие земли: царь Иоанн взял меня за своего старшего сына, упокой их обоих Боже. А ты кто есть и отколь будешь?
Тяжело вздохнув, юноша начал рассказ:
– Христианское мое имя – Фотий, а на родине меня кликали Гудимом, и жил я в селе Радимычи, вотчине боярина Любима Радковича, что недалече от рубежей с Угорским королевством. Запрошлым летом, когда мы с братом Лепко собирали в лесу орехи, на нас напали тати окаянные. Я помог брату утечь, а сам не сумел. Как увидал главный тать мою дуду – она почитай всегда была со мной, – велел мне на ней сыграть. Потом отвели меня тати к королю угорскому, и стал я королевским дударем. Вроде и жизнь была сытной, а все одно в полоне не сладко. Дважды я утекал, но меня ловили. А нынешним летом угорский король подарил меня франкской королеве. Вместе с франками я и попал сюда.
– Но франки уже ушли.
– А я остался. Как не далеко от Царьграда до моей отчизны, но все же ближе, чем от Палестины.
Зоя осуждающе покачала головой.
– Многие русские люди ворочаются в отчизну и из Святой земли, а те, коих там смерть настигает, удостаиваются великой милости Божьей – покоиться в местах, где ступала нога Спасителя.
– Права ты, Евпраксия Мстиславовна: недостойный
