дна. Ты видишь черты лица, оттенок глаз, эту удивительную окантовку радужки, будто вылитую из темного металла, обычный вроде бы черный антрацитовый, но такой удивительный оттенок, будто ее волосы поглощают свет, а не отражают его, и при этом волшебный блеск. Теодора – это нарушение всех возможных законов оптики. Наверное, вы правы, доктор. Впервые в жизни я боюсь потерять женщину. Я боюсь, что в какой-то момент она скажет: все, Сэм, я ухожу.
– И поэтому вы хотите жениться?
Мун пожал плечами.
– Зачем ее компрометировать свободными отношениями?
– А что изменит брак?
– Ну как. Она возьмет мою фамилию.
19:58
Аделия терла тонкими пальцами виски. Эта беседа с Самуэлем почему-то выбила ее из колеи. В художнике образовался какой-то излом, который не удавалось ухватить, разобрать и сгладить. Он переживал свой кризис, с одной стороны, совершенно обыкновенно, а с другой – как-то по-своему. Накладывало отпечаток все. Его безудержность в плане женщин, его моложавость, успех, известность. За Муном охотились светские львицы Треверберга. Он щедро одаривал своих любовниц, одной даже подарил дом в том самом поселке Художников. Но после встречи с Теодорой, видимо, в нем все перевернулось. А когда она ответила ему взаимностью, он превратился в юнца, который не знает, как подойти к девушке. Аделия поймала себя на мысли, что была бы не прочь познакомиться с мисс Рихтер поближе. Если даже знаменитый Казанова Самуэль Мун говорит об этой женщине на сеансах со своим психотерапевтом, значит, она действительно чего-то стоит.
В дверь постучали. Доктор вздрогнула. Она совершенно забыла про стажерку. Зеленоглазое лицо Энн Лирны показалось в дверном проеме.
– Можно, доктор?
– Заходи. Прости, я совершенно вымоталась.
Энн просочилась в кабинет. Она держала у груди папки с сегодняшними пациентами.
– Я закончила все задачи. Все подтвердили запись на следующий раз, прозвоню их за день.
– Хорошо, спасибо. – Аделия протянула руку, и Энн вложила в нее все папки. – Такими темпами придется оставаться здесь дольше.
– Или открыть клинику и переехать в Треверберг.
Аделия с улыбкой покачала головой:
– Не думаю, что это осуществимо в ближайшее время. Я не стану закрывать практику в Варшаве.
Энн улыбнулась. Доктор Ковальская взяла ее к себе несколько месяцев назад, и пока мисс Лирна выполняла функции секретаря. Она оформляла истории болезни, созванивалась с пациентами, вела расписание, следила за платежами за аренду помещения, отеля и прочими. Словом, взяла на себя весь организационный блок, Аделии оставалось только приезжать и хорошо делать свою работу. Лирна училась на психиатра и хотела посмотреть, какова работа частных специалистов изнутри. А еще она варила совершенно волшебный кофе и злилась, когда Аделия пользовалась кофемашиной. Но иногда было проще налить себе чашечку эспрессо, чем отрывать Энн от работы и просить ее приготовить что-нибудь эдакое.
Аделия
