расписание и все должны его придерживаться. Линда напрасно проверяет телефон: там нет новых сообщений. Она решает, что на обратном пути нужно будет заехать за второй бутылкой вина.
***
В палате Линда чувствует себя в безопасности: она снимает каблуки, и ноги тянутся к невесомым одноразовым тапочкам, администратор выдаёт их на входе. Даже администратор такого странного места понимает, что невозможно быть постоянно на высоте, и, что даже самым железным леди иногда нужна передышка.
Отец смотрит один и тот же сон уже несколько недель. Его мозг отказывается обрабатывать информацию быстрее. Он слабеет из-за опухоли. Линда перематывает на начало. Она всегда перематывает на начало, боясь, что могла упустить важные мелочи.
Отвлечься от реальной жизни и вернуться в детство, вспомнить, как жили все вместе, когда мама была жива.
Отец всюду старается добавить образ мамы. В одном варианте сна она есть, в другом – нет. Её не стало раньше, он всё ещё не хочет в это верить. Родной образ рано или поздно проходит через каждый сон. И Линда мысленно благодарит отца. Мама как привидение, как фон его жизни. Линда тоже очень скучает по матери.
Она хорошо помнит тот день, когда поехала с отцом и Костей на рыбалку. Это был особенный день – день рождения её любимого человека, её туда не позвали. Она приготовила альбом с их общими фотографиями, сшила подушку и вышила его имя в правом нижнем углу. Она планировала прогулять школу. Утром он написал, что появились срочные дела по работе, и больше не отвечал на сообщения. У него часто появлялись срочные дела по работе, и это сводило Линду с ума.
Она не могла поделиться своими переживаниями с подругами, потому что их не было. Маме сказать она тоже не могла, потому что знала: маму обязательно насторожит возраст парня. Отец… он бы и вовсе не понял – в лучшем случае. В худшем – даже не хочется представлять.
– Привет!
Дверь за спиной Линды хлопает, и она отдёргивает руку. Ей странно делать вид, будто всё это время она не держала запястье отца. Когда под пальцами пульсирует жизнь, становится спокойнее. Кажется, отец пытается сказать этими ударами что-то важное.
– Я уже ухожу! – Линда подскакивает и чувствует себя крайне неловко в одноразовых тапочках, она торопится сменить их на туфли. Без каблуков она чувствует себя уязвимой и слабой.
– Мы можем вместе посмотреть, что ему приснилось. – Костя наступает на минное поле и сразу же взрывается на словах:
– Я уже посмотрела, воскресенье – выходной, я помню, – говорит Линда полушёпотом.
Она бежит, но не понимает, куда или от кого. Почему Костя приехал в воскресенье? Почему она нарушила своё же правило? И есть ли смысл в этих правилах?
Им с братом больше не за что бороться. Тем более всю жизнь борется только она.
Стук каблуков по лестничным ступеням отдаётся болью в голове. Ей хочется обнять близкого человека, но отец в режиме ожидания
