в бегство: у него были козлиные ноги, рога и длинная борода. Но Гермес, отец его, был рад рождению сына и отнёс его на светлый Олимп, где боги громко праздновали рождение Пана и смеялись, глядя на него.
Пан не остался жить на Олимпе: ушёл в тенистые леса, в горы. Там пас он стада, играя на звучной свирели. На чудные звуки музыки Пана толпами спешат к нему нимфы, и вскоре заводят весёлый хоровод в зелёной уединённой долине. Пан и сам принимает участие в танцах. Весело резвятся нимфы и сатиры вместе с шумливым козлоногим Паном. А в жаркий полдень Пан удаляется в густую чащу или в прохладный грот на отдых. Опасно беспокоить тогда Пана – вспыльчив он, может наслать тяжёлый давящий сон на потревожившего его путника. Даже может внушить он панический страх, от которого человек опрометью бросается бежать, не разбирая дороги, через леса и горы, по краю пропастей, не замечая, что бегство ежеминутно грозит ему гибелью. Случалось, что Пан целому войску внушал подобный страх, обращая его в неудержимое бегство. Но если не гневается Пан, то милостив и добродушен. Много благ посылает он пастухам и бережёт и холит стада греков.
Однажды Пан влюбился в прекрасную нимфу Сирингу. Горда была нимфа и отвергала любовь всех. Как для дочери Латоны, великой Артемиды, так и для Сиринги охота была любимым занятием. Часто даже принимали юную нимфу за Артемиду – так прекрасна и похожа на богиню была она в своей короткой одежде, с колчаном за плечами и с луком в руках. Лишь лук её был из рога, а не золотой, как у Артемиды.
Пан увидал однажды Сирингу, хотел было подойти к ней, но в страхе обратилась нимфа в бегство. Бросился за ней Пан. Путь нимфе пресекла река. Куда бежать? Простерла к потоку руки Сиринга и стала молить бога реки спасти её. Тот внял мольбам нимфы и превратил её в тростник. Подбежавший Пан успел обнять лишь гибкие, тихо шелестевшие тростинки. Слышится печальному Пану в нежном шелесте тростника прощальный привет прекрасной нимфы. Срезал тогда несколько тростинок Пан, сделал из них сладкозвучную свирель, скрепив неравные коленца тростника воском, и назвал в память нимфы сирингой. С тех пор великий Пан играл на сиринге, оглашая нежными звуками окрестные горы.
Пан гордился своей игрой на свирели и однажды вызвал самого Аполлона на состязание. Это было на склонах горы Тмол, и судьёй был бог этой горы. В пурпурном плаще, с золотой кифарой в руках и в лавровом венке явился Аполлон. Первым заиграл Пан. Простые звуки его пастушеской свирели нежно понеслись по склонам Тмола.
После Пана ударил по золотым струнам своей кифары Аполлон. Полились величественные звуки божественной музыки. Все вокруг слушали как зачарованные. Торжественно гремели золотые струны, вся природа погрузилась в глубокое молчание, и в тишине широкой волной лилась мелодия дивной красоты. Но вот замерли последние звуки кифары, и бог горы Тмол присудил победу Аполлону. Все принялись славить великого бога-кифареда. Только один Мидас не восторгался Аполлоном, а хвалил простую игру Пана. Разгневался Аполлон, схватил Мидаса за уши и вытянул их. С тех пор у Мидаса ослиные уши, он их старательно
