ни мать моя Марьям, ни Йосеф. Ибо по слову вестника Элохим, Гавриила, речено имя мне.
– Ну что же, как скажешь, Йешуа – Спасение Йегова.
– ”Низвергнуто в преисподнюю великолепие твоё, звучание арф твоих. Под тобою стелется червь, и черви покрывают тебя.
Как пал ты с неба, утренняя звезда, сын зари. Низвержен на землю, вершитель судеб народов!
И сказал ты в сердце своём: «взойду я на небо, выше звёзд Элохим вознесу я престол мой и буду сидеть на горе собрания, на краю севера.
Взойду я на высоты облачные, уподоблюсь Всевышнему».
Но ты низвергнут будешь в преисподнюю, к краям ада”.
Я знаю тебя, – не оборачиваясь, смиренно сказал иудей. – Хейлель.
Пустынный голос заливисто рассмеялся. Порывистый ветер с силой толкнул в грудь человека, отчего тот покачнулся, опираясь на свой посох, прикрывая рукой глаза от летящего мелкого песка. Однако порыв ветра стих также резко, как и возник.
Впереди иудея, взметая клубы пыли вверх, закрутился небольшой, но довольно плотный смерч. Вдруг безоблачное небо осветила яркая вспышка. Сверкнула молния, пронзая сверху донизу воздушный столб. Раздался оглушительный, сотрясающий саму землю, раскат грома. Теряя свою силу, смерч распался. Пыль разлетелась в разные стороны, а в его центре, на несколько локтей вверх, застыл контур огромного змея, сотканного из клоков тьмы различной плотности, которая постоянно перемещалась, не зная покоя. Затем проступили глаза змеи. Немигающие, надменные, жестокие. Взгляд, пронзающий душу до самого основания. Заставляющий пасть ниц, накрывая голову руками, от охватывающего животного страха.
Затем тьма сгустилась, потеряв свои очертания. Только глаза змеи оставались неизменными. От неё шли ритмичные потоки ветра. Вначале стали различаться шесть крыльев. Два переливающихся иссиня-черных, два белёсых и два полупрозрачных. Постепенно тьма стала концентрироваться, сгущаться, уплотняться. В центре стал проступать контур тела человека. Стало видно лицо. Лицо очень красивого юноши, но испорченное налётом надменности. По мере проявления тела, белёсые и полупрозрачные крылья медленно исчезая, таяли в воздухе. Лишь чёрное оперение оставалось таким же мощным, каким и было прежде. Наконец человек полностью обрёл свою форму, коснувшись ногами земли. Чёрные крылья последний раз мощно взмахнули, подняв при этом вихрь пыли и песка, который обдал иудея, расправились во всю свою ширину, и медленно сложившись за спиной, пропали из вида.
– И что же ты тут делаешь?
– Дух Отца моего Небесного привёл меня сюда. Для смирения тела и испытания духа во мне.
– Да? И для этого надо было идти в пустыню? – усмехнулся Сатана, разведя руками вокруг. – Неужели в святом Йерушалайме, в Храме Йеговы, ты не смог бы этого сделать? А всё почему? Да потому что в вас иудеях, как впрочем и в других народах, истинной веры нет. Вон Моше, сорок дней беседы вёл с Элохим. А что в это время сотворил Аарон со своим народом? А? Придумали себе нового элохим. Золотого тельца. И давай ему поклоняться. Все устои напрочь позабыли. И это, заметь, за месяц с небольшим в отсутствие вожака.
