а мать уже давно на том свете с фонарями ищут. Есть подозрение, что мать самогонку гонит, но подозрение к делу не пришьёшь, а без оснований обыск устраивать никто не будет.
«Бирюк», это, по-местному, нелюдимый одинокий человек. Такому – самое оно, жить на хуторе. И для самогонки место подходящее, вдали от посторонних глаз.
– А поедем-ка, проедемся туда, – предлагаю.
– Делать тебе нечего, – бурчит он, но соглашается.
Хутор встречает нас высоким забором из некрашеных, положеных внахлёст досок и лаем «кабыздоха».
– Доброго здравия, Павел Михалыч, – приветствует Николай худого, и словно высохшего как мумия пожилого мужика. – Как поживаете?
– Нормально, – бурчит тот, чуть приоткрывая калитку.
– Павел Михалыч, – говорю, – мы вас надолго не отвлечём. Только один вопросик к вам будет.
– Руль держи! – говорю Николаю, – хватит ржать, как кавалерийский конь.
– Не могу, – Степанов даже ход замедляет, – надо же быть таким идиотом! В райотдел едем?
– Конечно.
Грибов моему появлению радуется.
– Вспомнил? – вскидывает он вопросительно брови.
– Вспомнил, – киваю я, – ведите вашего подозреваемого. Будет вам сейчас чистосердечное признание.
Ночь в КПЗ проезжается по Серому, словно гусеничный трактор. А, может, сказывается похмелье после многодневного ежедневного пьянства. Абстинентный синдром. Говорят, он ещё способствует угрызениям совести. Не знаю, никогда не увлекался алкоголем, ни в той, ни в этой жизни. В общем, Серёга тих и задумчив.
– Рассказывай, – говорю.
– Про что? – бурчит он.
Грибов смотрит на нас с любопытством. Очевидно, ждёт, когда закроет это дело легко и изящно.
– Про хутор… про козла… Мы и так всё знаем, – киваю на Николая, – но у тебя есть шанс облегчить душу.
Глаза у капитана медленно лезут на лоб.
Серёжа говорит медленно, подбирая слова. Видно, что ему отчаянно стыдно. А может, реакция на абстинентный синдром такая.
Действительно, при словах про шашлык его заела обида. Каждый раз, когда упоминалось это блюдо, у него перед глазами вставал наш пикник, мангал и собственное купание в реке.
Но больше всего его бесило, что какие-то колхозники обеспечили ЕГО девчонкам отдых со всеми удобствами, а он был способен только на приглашения «по малину». И Серый решил отличиться. Блеснуть. На хуторе, где «слоны» затаривались самогоном, он приметил стадо коз. И теперь, на пьяную голову, собрался разжиться мясом.
Найдя в хозяйственной палатке мешок из под картошки, Серёга пошёл на промысел. На хутор он проник относительно спокойно, со стороны леса забор был ниже, и построен для того, чтобы живность не разбредалась. Видимо, главную угрозу местный бирюк и его мать-самогонщица видела не в лесе, а в
