где вот эти все, – он махнул рукой вокруг, – единственная разница в том, что ты ходишь спать к жене, а они остаются здесь. Поверь, со временем ты поймёшь, что разница совсем невелика, и они тоже это прекрасно понимают, но этой разницы вполне достаточно, чтобы тебя ненавидеть. И делают они это с удовольствием двадцать четыре часа семь дней в неделю. К чему я это? К тому, что в этой ненависти нужно научиться жить. Ты меня услышал?»
Глава III
Блаженный
К Разгонову подошёл недавно прибывший по этапу молодой парнишка, имя или прозвище которого тот ещё не успел запомнить, но, что он знал о нём точно, так это то, что парню сильно не повезло – дали двадцать лет строгого режима и дело даже не в статье и тяжести преступления, а в том, что ему самому только что исполнилось девятнадцать. «Тебя Седой к себе зовёт», – произнёс он, сел на лавочку и потерял интерес к жизни. Олег, имевший уже две ходки за плечами, отсидел уже больше половины нового срока по 144 статье – кража и выйти раньше, по условно-досрочному освобождению, не рассчитывал. «Здравствуй, Лев Николаевич, звал?» – обратился Олег к улыбающемуся ему старику, сидящему на кровати. «Здравствуй, Олеженька, не заходишь давно, никаких новостей не знаю, поговорить даже не с кем, не жизнь, а старческие посиделки какие-то. Вот и пришлось за тобой послать… Как здоровье? На работу-то ходишь? Присаживайся», – не дожидаясь ответа, он продолжил – Ты знаешь, что завтра нам приведут сватать нового начальника отряда? Вот я и подумал, давай не будем тянуть кота за причиндалы, а сразу и познакомимся с ним, не против? Вот и придумай что-нибудь, а мы посмотрим. Вот и хорошо. Ладно, бывай, не забывай старика – заходи», и дед засеменил на выход из отряда. Спорить с вором в законе, мягко говоря, не принято…
Ничего лучшего, чем скрутить с потолка огромный круглый светильник и приладить его к своей прикроватной тумбочке, Олег не придумал. Перформанс был рассчитан на то, что пройти мимо чудесной инсталляции было, в принципе, невозможно. Судя по реакции сотрудников, нужный эффект был достигнут, но, чем закончится его выходка, Олег даже не догадывался. На следующий день его вызвали в дежурную часть, надели наручники и отправили в штрафной изолятор (ШИЗО), где его уже ждали… Наручники перестегнули в камере таким образом, что Олег остался лежать на полу, прикованный к лавочке, вмонтированной в цементный пол. «Проси прощения у нового начальника отряда, – обратился к нему старший лейтенант Решетников, – проси и расходимся». Олег выматерился и плюнул на пол, добавив в конце своей тирады, что больше ни слова от него никто не услышит. Сергей протянул резиновую дубинку Игорю: «Давай, так нужно». Игорь отказался. «Ну что ж ,не зря же мы тут все собрались, как в той песне» – продолжил старлей и первым нанёс удар ниже спины… Разъярённые поведением Олега и особенно его демонстративным плевком, сотрудники дежурной смены так душевно охаживали Олега, что тот периодически терял сознание,
