в общем-то, вещах. Мол, так или иначе, в той или иной форме, но процесс приспособления в природе идет непрерывно и будет продолжаться до тех пор, пока существует жизнь на Земле. Мол, закон выживания суров и тот, кто не может приноровиться к далеко не всегда благоприятным условиям среды обитания, обречён на вымирание, что и произошло в свое время с динозаврами. Мол, действие этого закона распространяется на все без исключения живые организмы и человек разумный, который хоть и имеет перед прочей живностью, населяющей нашу планету, некоторые преимущества, в этом смысле, ничем от прочих отличается. Последний постулат всколыхнул в душе Эрика бурю протеста.
Сам ты динозавр! – с присущим молодости максимализмом рассудил тогда он, одарив вещавшего со сцены говоруна уничижительным взглядом. Ты, дядя, отстал от жизни. Посмотри вокруг. Да при нынешнем уровне развития цивилизации, у людей просто отпала нужда адаптироваться к окружающей среде, потому как они давно уже заточили её под себя. Другой вопрос: насколько хорошо это получилось, но то, что человечество переделало мир на свой лад, а не наоборот, – это факт. То ли ещё будет.
Попади он на ту же лекцию не пятнадцать лет назад, а сейчас, его реакция на разглагольствования докладчика вряд ли была бы столь однозначной. Кто же знал, что ему, Эрику Толле, придётся, не сидючи в актовом зале, позёвывая, выслушивать рассуждения заезжего вития, а на практике решать задачу, как избежать печальной участи вымерших рептилий? Кто мог предположить, что в один прекрасный день ему доведётся примерить этот пиджачок на себя и в полной мере на собственной шкуре испытать, каково выживать в чуждой среде, да ещё и в каком-то ином времени?
На следующий день рано поутру в комнату, где он отлёживался, заглянул Возгарь ещё с порога, добродушно ухмыльнувшись, вместо приветствия поинтересовался:
– Обмогся, варяжина?
Эрик догадался, что гость справился о здоровье.
– Да жив-здоров, как видишь, – отозвался он, расплывшись в ответной благодарной улыбке.
Эрик, хоть и смутно, но помнил, как здоровяк нёс его, полубесчувственного, из гридни в баню и возился с ним там, приговаривая: «Эт ничё… Щас Серьга тя враз поправит».
– Ты это… – виновато промямлил Эрик, терзаемый угрызениями совести. – Ты уж не серчай на меня…
– Пустое, – отмахнулся Возгарь, всем своим видом давая понять, что зла за вчерашнее не держит. На его физиономии явственно читалось: наплюй и забудь. – Всяко быват, – добавил он, как бы принимая извинения и тем закрывая тему. Потом бодро предложил: – Ну, пойшли, што ль?
– Куда? – не понял Эрик.
– Куды? – беззлобно передразнил его богатырь, – Службу править – куды ж ищо. Тя к Переяру в сотню определили.
– А ты сам-то, часом, не сотник? – поинтересовался Эрик, потому что окажись оно так, то совсем уж некрасиво получается: публично накостылял командиру – подрывом престижа попахивает.
