тебя приходить сюда в общем-то не просил.
Мы – заложники расстояний
Говорит: «Я прошла так много.
Ну вернись ты, ну ради бога!»
Но на все ее «Как мне плохо!»
отвечаю: «Мне, Герда, п****й».
Говорит: «Без тебя нет смысла.
Сколько можно по свету рыскать?»
Но на все ее «Будь разумным!»
отвечаю: «Глаза разуй, а?
Разве мало тебе льда было?
Поумнее была б – забыла».
А она на мои «Свали же!»
на коленях ползет лишь ближе.
Сколько можно, ну боже правый?
Как ее мне назад отправить,
если холод не видит, дура,
продолжая о светлом думать?
Говорю: «С головой неладно?
Возвращайся домой обратно».
Вытирает по щекам влагу
и не делает прочь ни шагу.
Говорит, я прошла так много
Говорит, я прошла так много,
ну вернись ты, ну ради бога!
Но на все ее «Как мне плохо!»
отвечаю: «Мне, Герда, п****й».
Говорит, без тебя нет смысла.
Сколько можно по свету рыскать?
Но на все ее «Будь разумным!»
отвечаю: «Глаза разуй, а?
Разве мало тебе льда было?
Поумнее б была – забыла».
А она на мои «Свали же!»
на коленях ползет лишь ближе.
Сколько можно, ну Боже правый?
Как ее мне назад отправить,
если холод не видит, дура,
продолжая о светлом думать?
Говорю, с головой неладно,
возвращайся домой обратно.
Вытирает по щекам влагу
и не делает прочь ни шагу.
Я смотрю на него так робко и не дыша
Я смотрю на него так робко и не дыша.
Бесконечность прошла, и нет сил на последний шаг.
Прикоснуться к тому, для кого принесла тепло,
рука тянется, натыкается на стекло,
замирает неловко. Ей вторит то, что в груди.
Говорю: «Это я, я пришла. Это я», а он вскользь глядит —
так на мусор не смотрят; холодная пустота.
Говорит: «Заглянула? Спасибо» – и машет, мол, выход там.
Я прождал тебя долго
Я прождал тебя долго. Рама срослась с виском —
так до рези в глазах я вглядывался вдаль честно,
но теперь, ты прости, не найдется тебе здесь места,
а безликие стены выросли в слово «дом».
Он закрыт на засов. Стучись, сколько хватит сил.
Половик новый с надписью видишь «Вам здесь не рады»?
Лед, покрывший здесь все, не вытопить больше взглядом
твоих
