Лоры вырывается вздох облегчения:
– Хорошо. Это хорошо.
– Иди. У меня больше сил нет терпеть твою сентиментальность.
– Пойдем со мной, – просит она, и мне хочется согласиться.
– Что? Нэш очнулся, он справился. Почему ты… – Я замолкаю, потому что уже знаю ответ.
Лора улыбается – не так лучезарно, как раньше, – берет меня за руку и ведет по коридору за собой. Когда мы останавливаемся перед лифтом, она нажимает на кнопку и произносит то, чего и следовало ожидать:
– Пожалуйста, пойдем со мной. Одна я не могу…
Лора боится. Не знаю чего, но очень боится.
– Хорошо. Я тебя провожу, – отвечаю, сжимая ее руку.
Что за ночка… Дерьмовое начало выходных. Такое в страшных снах не приснится.
Мои мысли снова возвращаются к Митчу. Навестить его? Или не стоит? Можно ли к нему? И под «можно» подразумеваю не «пустят ли меня», а «имею ли я право» и «выдержу ли». Я снова и снова представляю его лежащим без сознания и будто наяву чувствую запах горелой кожи и грязи, повисший в спертом воздухе. Не перестаю думать: будь я чуточку быстрее… Но дело не только в этом. Если увижу Митча или Нэша, случившееся станет реальнее и я не смогу притворяться, будто ничего не произошло.
Я не готова. Мне хочется еще немного тешить себя иллюзией, что это сон. Что это не реально.
Вздрагиваю, когда двери лифта открываются со звоном. Мы молча входим внутрь, и от меня не ускользает нерешительность, с которой Лора нажимает круглую кнопку с цифрой семь.
– Седьмой этаж, отделение неврологии и нейрохирургии, – объявляет голос, а через несколько секунд раздается звон, и мы выходим. Я была здесь всего два раза. Эта область медицины, без сомнения, захватывающая, однако человеческое сердце представляет для меня больший интерес, чем мозг и нервная система.
При средней продолжительности жизни сердце человека сокращается примерно три миллиарда раз. Женское бьется быстрее, чем мужское. Для того, чтобы прокачать по телу необходимое количество крови, сердцу приходится совершать примерно семьдесят сокращений в минуту. Пропуская через себя шесть-восемь литров. Поразительно… Говорят, приятная музыка снижает кровяное давление у людей с ишемической болезнью сердца. Сердце не разбивается, но сильный эмоциональный и психологический стресс оказывают на него негативное влияние. Горе может привести к сбоям в его работе – словно чувства, возможно, даже душа заключены там. Словно именно сердце делает нас теми, кто мы есть. Сердце, не разум.
Оно не может разбиться, но испытывает боль. И боль, которую не видно, зачастую приносит больше страданий, чем видимая.
Сумасшедшие мысли, немного наивные, но они мне нравятся. Впрочем, я держу их при себе.
Я не мечтательница, не люблю громких цветастых заявлений и не хочу, чтобы во мне видели то, чего не существует. Я себе не способна помочь, что говорить о других? Достаточно того, что теперь в моей жизни есть такая подруга,
